Необычная пассажирка воздушного лайнера
Бортпроводница неторопливо шла по салону, приветливо улыбаясь пассажирам. Взгляд ее невольно задержался на печальном лице старушки. Людей столь преклонного возраста не часто увидишь в салоне воздушного лайнера, тем более на такой длинной трассе: Москва — Владивосток. Что заставило эту старую женщину покинуть дом и отправиться в долгий, нелегкий путь?.. Может быть, желание повидать внуков, которые поселились на другом конце земли со своими неугомонными родителями, а может, и недобрая весть. Во всяком случае, из-за пустякового дела люди на восьмом десятке жизни не станут забираться в заоблачные выси, в грохот и сутолоку аэропортов.
Бортпроводница остановилась возле кресла старушки. Мягко заметила:
— Что же вы, бабушка, ремни не застегнули?
— Ты уж не сердись, внучечка, никакого сладу нет с этими вашими ремнями, — оправдываясь, произнесла старушка, виновато поглядывая на красивую девушку. — В какой уж раз летать приходится, а пристегиваться не научилась.
— Разрешите я вам помогу. — Бортпроводница щелкнула алюминиевым замком ремня и удовлетворенно сказала: — Вот, теперь порядок. Не выпадете.
— Неужто вот такой поясок человека может спасти? — недоверчиво спросила старушка.
— Может, — уверенно сказала бортпроводница, тряхнув ржаной копной волос.
Рев двигателей заглушил голоса. Девушка пригнулась к старушке, поправила сползший с ее головы платочек.
— Что же ты, внучка, себе такую беспокойную работу выбрала?
— Так ведь я люблю летать! А вы-то, бабушка, во Владивосток зачем летите?
— Да я не во Владивосток, а чуток подальше. На Камчатку. Там, может, и на Курилы полететь придется…
Девушка не могла скрыть своего удивления.
— Кто же у вас там?
— Сынок…
Лицо старушки потемнело, глаза погасли, наполнились слезами.
— Давно не виделись, наверное? — Девушка ласково погладила ее плечо. — Как величать-то вас?
— Агриппина Яковлевна, по фамилии Вилкова. А сыночка своего я в последний раз перед самой войной видела. На острове Шумшу, на горе, у самого моря его могилка…
Пассажирка больше не плакала. Только суровей стали ее черты, глубже морщины, темней круги под глазами.
— Кем был ваш сын, Агриппина Яковлевна?
Та щелкнула замком старомодного ридикюля и протянула девушке потертую на сгибах бумагу. Бортпроводница быстро пробежала глазами напечатанное на машинке письмо:
«Уважаемая Агриппина Яковлевна!
По сообщению военного командования Ваш сын старшина Вилков Николай Александрович в боях за Советскую Родину погиб смертью храбрых.
За геройский подвиг, совершенный Вашим сыном, Николаем Александровичем Вилковым, в борьбе с японскими империалистами, Президиум Верховною Совета СССР Указом от 14 сентября 1945 года присвоил ему высшую степень отличия — звание Героя Советского Союза».
— Не забыли моего сыночка, — тихо промолвила Вилкова, — и меня не забыли… Вот опять пригласили к себе погостить моряки. Расскажу им про Николая, — после короткой паузы она негромко добавила: — Если б вернулся с войны Николай, жену домой бы привел красивую, как ты…
Девушка, будто не слыша ее последней фразы, продолжала читать:
«Посылаю Вам Грамоту Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Вашему сыну звания Героя Советского Союза для хранения как память о сыне-герое, подвиг которого никогда не забудется нашим народом».
…Катер, лихо развернувшись, приближался к пирсу. Николай Вилков, плотный крепыш, с обветренным, скуластым лицом, с большими серыми глазами, стоял возле рубки рулевого и всматривался в силуэт плавбазы «Север», которая отныне должна стать его новым «домом».
Он легко взбежал по шаткому трапу, четко поприветствовал флаг. Потом, как положено, представился дежурному офицеру. Уже направляясь в каюту командира, услышал за своей спиной:
— Ну и парень! Ох, и силен, видать…
Сидящий у письменного стола командир предложил ему:
— Проходите, старшина, садитесь.
Николай опустился на узкий, обитый черным дерматином диванчик.
— Значит, вы наш новый боцман? — сочный командирский баритон вывел Вилкова из задумчивости. — Были знакомы с мичманом Дроздовым?
— Не приходилось, — ответил Николай.
— А жаль…
Последняя фраза капитан-лейтенанта содержала нечто вроде укора, так что Вилков почувствовал себя в чем-то виноватым. Действительно, ему не пришлось встречаться со своим предшественником, прежним боцманом корабля мичманом Дроздовым…
— Отменный был специалист, — вздохнул командир. — И команду в твердых руках держал. О таком боцмане можно только мечтать! А вы, кажется, спортом увлекаетесь, старшина?
— Есть немножко.
— Не скромничайте. Я встречал вас на соревнованиях. Видел, как ходите на шлюпке. И на лыжах, разумеется.
— На моем прежнем корабле было немало хороших лыжников и гребцов, — с чуть приметной грустинкой в голосе произнес Николай. Командир, видимо, уловив его настроение, вскинул широкие брови:
— Вы что же, не очень охотно шли к нам?
Вилков промолчал. А командиру подумалось, что с новым старшиной еще придется повозиться. «Был бы Дроздов здоров, я бы его и на десять таких, как этот, не променял». Командир даже в мыслях не мог себе представить, что можно без особого желания идти служить на его корабль.