Подвиг на Курилах - [3]

Внезапно замполит рассмеялся. И тут же сказал:

— Не сердись, старшина! Как только ты упомянул про школу Дроздова, у тебя даже голос изменился. Ну, прямо точь-в-точь, как у нашего командира. «Школа Дроздова» — это его излюбленный конек. На всех собраниях, совещаниях об этой школе говорил. Может, от этого-то наш бедный Дроздов и захворал… — Он добродушно хохотнул.

Пересев с кресла на диван рядом с Вилковым, замполит обнял его за плечи, понизил голос и сообщил:

— Вот что, Николай Александрович, Дроздов, конечно, отменный был специалист, слов нет. Но и он не без греха. Малость перехвалил его командир… Оттого, наверно, последнее время у того голова кругом и пошла. Дисциплину в команде ослабил. Любимчики появились. Тот же Егоров. Его, кстати, краснофлотцы между собой называют «единоличник». Ни за что к товарищу на помощь не придет…

«А ведь правильно говорит замполит, — отметил про себя Вилков. — Вот и сегодня Егоров над Уваровым потешался, вместо того, чтобы помочь».

Беседовали они еще долго.

А на следующий день сразу после подъема флага Вилков попросил разрешения командира освежить покраску правого борта.

— До ужина работу закончить, — распорядился командир.

Когда боцман ушел, он повернул к замполиту тщательно выбритое лицо.

— А боцман-то молодец. Я и сам собирался распорядиться насчет покраски…

Николай принялся колдовать над баночкой из-под консервов, смешивать краски разных цветов. Потом приказал Егорову и Уварову вместе заняться делом. От его внимательного взгляда не ускользнуло выражение растерянности, промелькнувшее на мясистом лице Егорова. Куда только девалась обычная самоуверенность того! Зато Уваров так и засиял, будто боцман пригласил его на торжественный обед, а не поручил работу.

Только позднее выяснилась причина необычного настроения Уварова…

Плотик, в котором разместились они с Егоровым, как поплавок прыгал на мелкой волне.

— Ну, действуйте, — напутствовал моряков боцман.

Когда часа два спустя он перегнулся через борт, чтобы посмотреть, как они там, то невольно услышал их разговор. Боцман ведь не сомневался: при покраске, как и во время сращивания тросов, Егоров будет задавать тон. Не без умысла послал их вместе, рассчитывая, что Уваров будет учиться у бывалого Егорова. А тут вдруг Уваров говорит Егорову:

— Ты, Вася, не так кисть держишь. Видишь, какие мазки получаются?

— У меня рука затекла, — оправдывается Егоров. — Я б лучше якорь-цепь вручную выбрал, чем этой покраской заниматься!

— А все потому, что кисть неправильно держишь. Вот, погляди, как надо.

Вилков залюбовался Уваровым. Ну, и молодчина! Даже не верилось, что это тот самый краснофлотец, который еще совсем недавно был таким беспомощным и неумелым при сращивании металлического троса.

Перед ужином, спустив на воду «тузик» — маленькую двухвесельную шлюпку, боцман обошел на ней корабль. Свежевыкрашенный правый борт поблескивал в лучах заходящего солнца голубовато-серой поверхностью. Совсем даже неплохо получилось.

Вечером он доложил командиру корабля:

— Покраску правого борта закончили.

— Хорошо. Вы свободны, боцман.

Николаю показалось, что говорил с ним капитан-лейтенант суховато. Но едва за боцманом закрылась дверь, на лице командира появилась довольная улыбка. «А боцман-то действует не хуже Дроздова…»

Выстроив на юте боцманскую команду, Вилков прошелся перед строем, плечистый, с отменной выправкой.

— Краснофлотцы Егоров и Уваров, два шага вперед!

По стальным палубным плитам гулко застучали тяжелые матросские ботинки.

— Кругом!

Теперь Уваров и Егоров стояли перед строем.

— За отлично сделанную работу, — громко начал Вилков, — краснофлотцам Егорову и Уварову объявляю благодарность.

— Служу Советскому Союзу! — произнесли они.

Предстоял поход. А прогноз погоды был неважный. Ожидался шторм. На верхней палубе нужно было все закрепить по-штормовому: там находился важный груз…

Капитан-лейтенант в сопровождении боцмана обошел палубу, придирчиво проверил крепление. По его сухощавому лицу нельзя было понять, доволен он действиями нового боцмана и его подчиненных или чем-то неудовлетворен.

И все же Николаи проникался к нему все большим уважением.

«Дотошный! Такому пыль в глаза не пустишь», — размышлял боцман, следуя за командиром. А тот на ходу бросал короткие замечания:

— Подтянуть трос.

— Лучше закрепить брезент.

Особенно внимательно осмотрел капитан-лейтенант, как закреплены громоздкие грузы — кубической формы ящики, на которых чернели надписи: «Осторожно! Не кантовать!».

Закончив осмотр палубы, он бросил на ходу «добро» и, почти не касаясь руками поручней, легко взбежал по трапу. На мостике его поджидал замполит, который тут же поинтересовался:

— Ну, как боцман?

— В порядке.

Когда бушует океан

Тяжелая океанская волна обрушивалась на плавбазу «Север». Корабль то заваливался на один борт, то тяжело и медленно выпрямлялся, чтобы крениться на другой. Это продолжалось уже не первые сутки, так что моряки едва держались на ногах.

Плавбаза «Север» получила задание доставить в отдаленный район побережья Охотского моря, где полным ходом шло строительство нового порта, необходимое оборудование.

— Никакие ссылки на плохую погоду во внимание не принимаются, — жестко произнесли в штабе.