У Харви Спектера всегда есть дела поважнее дурацкого ребячества.
Завлечь клиента. Очаровать клиента. Вынудить клиента быть от него без ума. Обмануть клиента. (Наебать целый мир).
Выиграть дело.
Это даже не игра в пинг-понг — ты не обращаешь внимания на маленькие мячики, когда любая твоя задача решается одной подачей футбольного мяча в пустые ворота. Дурацкие школьные прикольчики больше не для него. Честно говоря, они никогда не были для него: в восемь он прочёл «Дон Кихота», а в тринадцать — свою первую книгу по юриспруденции. В старшей школе девочки были готовы выложить своими трусиками его имя на школьной парковке, где он оставлял свой Рено, а в Гарварде появился личный водитель и Лексус и проблемы поинтереснее Барбары Гленн, упадающей за ним с третьего класса до самого выпускного.
Харви не интересны все эти глупые шуточки и недалёкие девочки, ему не интересно навернуть пивка в послерабочее время или давать кулачок. Не тот уровень, который может заинтересовать такого как он.
— Я верю в то, что у тебя есть слабая сторона, — говорит однажды Джессика, и он усмехается, глядя на неё с тёплой иронией, немного наклонив голову.
— Нет, — говорит он с улыбкой.
Слева от него на диване развалился Майк, вертящий в руках бейсбольный мячик с автографом Барри Бондса. Харви не смотрит на него, но периферийного зрения достаточно, чтобы увидеть, как он широко зевает, уставший после тринадцатичасового рабочего дня.
— Нет, — повторяет Харви, откинувшийся на спинку своего дорогущего кожаного кресла, — у меня нет слабых сторон.
Ни одной крошечной слабины, ни одного изъяна в нарощенной годами броне. Он действительно так считает — и Джессика ему верит. Первое правило юриста: поверь себе и тебе поверит любой. Даже твой начальник. Даже самый умный на свете распиздяй, подкидывающий бейсбольный мячик и рассеянно глядящий в потолок.
Харви уже слишком взрослый для распиздяйства. Его это не привлекает. Он не находит крутым иметь в друзьях дятла, торгующего наркотой, и упадать за его девушкой, которой то ли восемнадцать, то ли тридцать. Харви смотрит на Майка как на ребёнка — и все поступают так же. Майк дуется, но принимает это. Из шкуры вон лезет, чтобы доказать тебе что-то, а ты из шкуры вон лезешь, чтобы не показать, насколько тебе нравятся все эти его махинации.
Майк — идиот, но ты идиот куда больший.
Когда Майк крутит педали своего велика, ты думаешь только о том, как бы он не навернулся, попав штаниной своего костюма в цепь, или как бы его не сбила машина по пути на работу. Ты издевательски смотришь на его дебильный шлем и сосредоточенное лицо под ним. Это лицо нахмурено, когда Росс соскакивает с сидушки, расстёгивает ремешок под подбородком и тараторит:
— Прости, я опоздал, Луис опять…
Ты говоришь:
— Выглядишь крайне глупо.
Он замирает. Смотрит на тебя непонимающе, расстёгнутый ремешок телепается где-то за ухом. Он так удивлён, что приходится указать взглядом на велосипед.
— О, — спохватывается Майк. — Ну, как ты помнишь, у меня нет машины, — аккуратно говорит, снимая шлем. Проводит ладонью по волосам, которые тут же встают торчком. Руки чешутся от желания их пригладить, чтобы он хотя бы напоминал взрослого мужчину. Бестолочь. — Обхожусь, чем есть. На автобусе я никогда не приеду на работу вовремя.
Почему-то эта маленькая сценка целый день стоит у тебя перед глазами, то ли потому что ты мысленно недоумеваешь, как тебе пришло в голову взять кого-то вроде него на место своего ассистента, то ли потому что Майк Росс слишком необычный, чтобы о нём просто взять и не вспоминать в течение дня. Особенно когда он то и дело снуёт за стеклянной дверью в твой кабинет, перекидываясь парой слов с Донной, или проходит мимо с Рейчел, заглядывая ей через плечо в какую-то очередную рабочую папку.
Луис бы сказал, что Майки нарочно. Луис вообще несёт не пойми что в последнее время.
После того как он заставил Майка накачаться травкой (в целях завлечения богатого клиента, конечно же), Луис вообще перестаёт ему нравиться. Недавно он подошёл к нему и сказал, так прямо и сказал:
— Ты что, совсем слепой?
— Не понял.
— Я понимаю, что ты привык ко вниманию, — говорит Луис, закатывая глаза и плотно закрывая прозрачную дверь в кабинет Харви, — но не замечать это становится просто смешным.
Харви смотрит прямо на него и поднимает брови. Какого хрена он городит?
— Этот мальчишка Росс, Харви, я об этом.
— Что он опять натворил? — приходится отложить планшет с интереснейшей статьёй по традиции права в Европе и сесть ровно, опираясь локтями о стол. Жалобы на Майки стали чем-то вроде традиционного окончания дня.
— М-м. Он запал на тебя.
Харви смотрит на Луиса со своего места, как на идиота. Луис смотрит в ответ — точно так же.
— Ты что, кретин? — наконец-то спрашивает Харви. Луис так сильно закатывает глаза, что ему, наверное, больно. — Если тебе больше не о чем поговорить — проваливай из моего кабинета, у меня много работы и у тебя, кстати, тоже.
— Харви, включай мозги. Я говорю тебе это не как коллега, а как… сторонний наблюдатель. Взгляни на него, как он ведёт себя с тобой. Это же… очевидно.
— Господи, Луис, — смеётся Спектер, сжимая пальцами переносицу, — убирайся сейчас же, ты переработал. Пойди к Джессике, попроси у неё отпускные. Серьёзно. Уйди. Ты придурок, уйди отсюда. Чушь какая.
