Я написал эту книгу в память о румынских и советских воинах, которые в совместной борьбе со злейшим врагом человечества — гитлеризмом — отдали самое дорогое — жизнь.
Я был одним из очевидцев великой битвы и написал эту книгу по велению сердца.
С искренностью непосредственного участника я попытался рассказать о пережитом. Вымысел ни в чем не исказил того, что было тогда главным.
В то время я был младшим лейтенантом и командовал батареей легкой зенитной артиллерии. На фронте мы постоянно чувствовали помощь, которую оказывали нам советские танки, самолеты, «катюши», и были благодарны за эту помощь нашим друзьям с красной звездой на пилотках.
С нетерпением я ждал встречи с ними. Мне хотелось сказать им спасибо, обнять их, посидеть с ними, чокнуться стаканом румынской цуйки.
Но встреча эта откладывалась со дня на день, с часу на час. Мы воевали плечом к плечу, на одном фронте, на одном участке, но близко друг друга не знали. Мы видели, как наша боевая дружба дает конкретные результаты в нашем каждодневном наступлении. Мы знали, что наш полк, наша дивизия, наш корпус взаимодействуют с соединениями советских войск. Яснее всего это чувствовалось на командном пункте полка и в штабе дивизии. От связного мы узнавали, что там снова побывал советский генерал и группа офицеров советского штаба. Склонившись над картой, они обсуждали вместе с нашим генералом план нового наступления.
Советские и румынские войска взаимодействовали в составе крупных соединений, как этого требуют законы войны. Мы же видели результаты этого взаимодействия в бою, когда при атаке какой-нибудь высоты или населенного пункта наши русские братья оказывали нам поддержку. В боях на Тырнаве, в Тыргу-Муреше, во всех крупных сражениях поддержка советской авиации, артиллерии и танков открывала путь атакам наших рот, батальонов и полков.
И вот однажды ночью, около Клужа, в самом сердце еще не до конца освобожденного Ардяла, я обнял первого советского воина — лейтенанта Мишу Назарова. Но мы не чокнулись флягами с цуйкой или водкой, не говорили друг другу комплиментов, не произносили речей. Мы сидели в воронке, полной воды, дождь лил как из ведра, вокруг плясали разрывы артиллерийских снарядов. И мы оба ругались, проклиная каждый на своем языке тяжелое положение, в которое попали.
Решили атаковать в ту же ночь. Доложили об этом по телефону своим командирам. Сначала я по-румынски нашему командиру, который коротко ответил:
«Хорошо, младший лейтенант». Потом Миша по-русски — своему.
«Хорошо, товарищ лейтенант», — ответили и ему.
И с тех пор наша дружба перестала быть чем-то абстрактным. Она стала реальностью, она была здесь, в этой траншее, где мы воевали рядом, плечом к плечу, и наши мысли, и наши сердца были вместе.
С тех пор, с конца сентября 1944 года и до Дня Победы, Миша Назаров и его товарищи всюду были с нами.
Мы больше не завидовали тем, кто разрабатывал в штабе совместные операции; мы на деле знали, что такое взаимодействие советских и румынских войск.
Здесь, у себя в траншее, где пули свистели над головой, мы чувствовали его сердцем. Стиснув зубы, мы вместе с русскими парнями везли хоронить младшего лейтенанта Кожехару и младшего лейтенанта Ивана Ализаренко; а потом после боя на высоте 808 мы обнимались с Костей Сафроновым и удивлялись, как громко стучат наши сердца.
С Костей Сафроновым я познакомился в боях под Будапештом. Мы встречали вместе Новый год. В новогоднюю ночь мы пробрались в узенькую улочку позади театра. Румынский сержант с косами, вьющимися по плечам, санитарка-доброволец Елена Кирица, подарила Косте Сафронову подснежник, выросший в саду театра.
Через несколько дней они оба погибли в бою на проспекте Хунгария.
Когда расцветают подснежники, я втыкаю в петлицу маленький букетик в память о дружбе между румынским сержантом Еленой Кирица и советским старшиной Костей Сафроновым.
Я написал эту книгу и в их память.
Каждый раз, когда приближается празднование Дня Победы, меня со всех сторон обступают воспоминания.
Я склоняюсь над моим фронтовым дневником, перелистываю страницы, а со двора доносится звонкий голос трехлетнего сынишки: «Папа-а, папа-а!»
Да, мой дорогой, я слышу тебя. Я слышу тебя и всех тех, кто родился в эту солнечную эпоху, кто не видел пуль и смерти, траншей и казематов. Мой родной, ты еще не знаешь, что пережили мы. В саду, в котором ты сейчас играешь с плюшевым медвежонком, много лет назад, 24 августа 1944 года, гитлеровские бомбы, сброшенные с самолета, разорвали в клочки маленькую девочку. В воронке остались только сандалька и нога куклы.
Многие советские и румынские воины отдали жизнь за победу над гитлеровским зверем.
Мы победили. Принося огромные жертвы, с безграничной отвагой, мы шли по зову партии, на жизнь и на смерть породнившись с советскими бойцами.
Вот почему, когда приближается великий праздник Дня Победы, меня со всех сторон обступают воспоминания.
Я склоняюсь над своим фронтовым дневником, мысленно разговариваю с Мишей Назаровым, Ваней Карташевым и многими другими друзьями. А в это время мой еще ничего не ведающий сынишка играет в саду с плюшевым медвежонком.
