«Маренн фон Кобург-Заальфельд де Монморанси родилась на рассвете, когда последняя утренняя звезда упала за горизонт, и в алом зареве грядущего летнего зноя на востоке поднялось солнце. Это было самое начало века, "императорский" август, Париж.
Серебряная звезда романтического века бонапартистких походов, революционных войн, великих поэтов и молодых генералов упала за горизонт, а над Европой уже занималась заря нового столетия.
Маренн родилась в день рождения Наполеона Бонапарта, под одной звездой с Цезарем и самой Францией, на излете термидора, когда со дня казни Робеспьера минуло ровно 108 лет, в одной из старинных аристократических семей Версаля и была крещена католическим священником именем Мария-Элизабет».
Немецкая журналистка Лотта Вайслог, сотрудница журнала «Штерн», только начала свою работу — и предстоящая дорога казалась ей очень трудной и бесконечной. Несмотря на то что после смерти женщины, о которой журналистка собиралась написать книгу, уже прошло несколько лет и собранные материалы, казалось бы, прояснили многое, тем не менее в судьбе героини оставались темные пятна, и они очень тревожили Лотту.
Много времени пролетело с последней военной весны до того дня, когда упоминание об этой женщине впервые появилось в печати. Бывший английский разведчик Чарльз Фолл, написавший историю жизни знаменитого обер-диверсанта Третьего рейха, не назвал ее имени, не описал внешности, не упомянул о том, где она живет и чем занимается, он лишь подтвердил, что она была, она жива, и он говорил с ней в Мадриде, где находился тогда Отто Скорцени.
Сообщение Фолла всколыхнуло журналистский мир. Оно явилось первым подтверждением того, что история о женщине, бывшей заключенной концентрационного лагеря,получившей высокое звание в СС, известном хирурге, еще до войны защитившей докторскую диссертацию в Венском университете и возглавлявшей специальную секретную лабораторию при берлинской клинике Шарите.
История эта не была выдумкой, как предполагали ранее. Подруга Отто Скорцени, говорившая «ты» не только Вальтеру Шелленбергу, но и многим бонзам Третьего рейха, действительно существовала. После войны она жила в разных странах,она продолжала работать, и ей вручались самые престижные международные премии. Ей пожимали руку Уинстон Черчилль и Джон Фицджеральд Кеннеди, ее ближайшим другом с детства считался генерал Шарль де Голль. По линии матери она принадлежала к семье императора Австрии, но вся жизнь ее оказалась связанной с родиной отца.
Франция гордилась своей любимицей и воздавала должное в ее лице всей ее старинной фамилии, восславившей страну не только в науке, но и в сотнях сражений на протяжении веков на поле брани.
Ее приемный отец выиграл Первую мировую войну, ее далекий предок Анн де Монморанси был коннетаблем Франции при Валуа. Ее родовым поместьем был старинный замок де Л'Иль Адан в Провансе, ее наследное состояние, единственной владелицей которого она являлась, составляло фантастическую сумму и позволило ей после войны открыть частную клинику в одном из богатых предместий Парижа.
Всю жизнь ее осенял ореол мученицы Маутхаузена. Оказывается, вранье? «Но не была ли она и в самом деле мученицей?» — подумала Лотта и, закурив сигарету, подошла к окну. Внизу на набережной Сены застыл перед светофором поток автомобильных огней. «Мученицей своей Судьбы. И мученичество ее оказалось куда более тонкое и изощренное,чем все пытки гестапо — мученичество души, которое не кончилось с падением рейха. Оно продолжалось всю жизнь. Всю жизнь она несла на себе крест раз и навсегда сделанного выбора, сделанного задолго до Второй мировой войны, в те годы, когда о Гитлере еще никто и не слыхивал».
Кому могло бы прийти в голову на протяжении сорока послевоенных лет, что известный французский нейрохирург, последняя наследница знаменитого рода, связанного тесными, узами с Габсбургами и Бонапартом, лауреат многих международных премий, врач,спасший жизнь и здоровье десяткам и сотням людей, гордость Франции Маренн фон Кобург де Монморанси и неизвестная женщина, подполковник медицинской службы СС, документы на которую не сохранились ни в одном из найденных архивов, — одно и то же лицо?! Что было известно о ней до откровений Фолла? Практически ничего.
Лишь скупые черты проступали в воспоминаниях некоторых деятелей рейха, например в мемуарах Адольфа Эйхмана, а тех, кто встречал ее часто, жил рядом с ней и знал ее хорошо — либо давно уже не было в живых, либо не представлялось возможным разыскать их. «Безымянная звезда» нацистского рейха — герцогиня Маренн фон Кобург де Монморанси?! Эта мысль могла показаться абсурдной. Она казалась абсурдной долгое время, и даже сейчас, когда Лотта знает наверняка, что так оно и есть, — ошеломление от открытия сохраняет ощущение полной абсурдности фактов.
«Впрочем — стоп. Почему наверняка? Отнюдь не наверняка. Скорее всего, это была правда». Да, «скорее всего» — самое подходящее в данном случае выражение. После войны герцогиня фон Кобург-Заальфельд прожила в Париже одинокую и очень закрытую жизнь. Она мало появлялась публично и никогда не давала интервью. Родители Маренн умерли в начале века. По сути, они и являлись последними ближайшими родственниками герцогини, существование которых не подлежит сомнению. Детей Маренн унесла война, но как и при каких обстоятельствах они погибли — все скрыто завесой тайны, недомолвок и явных противоречий…
