Глава первая
«САША, НАЙДИ МНЕ СЫНА!»
1
Старший следователь по особо важным делам при генеральном прокуроре Российской Федерации Александр Борисович Турецкий плохо вписывался в коллектив главной организации законности страны. Такой же белой вороной был и заместитель генерального прокурора по следствию — Константин Дмитриевич Меркулов. Но он все же постарше Турецкого, долго варился в этой следственной кухне, по нему не сразу поймешь, что он скорее белая ворона, чем черная. А вот «важняк» Турецкий не умел или не хотел скрывать своего отношения к тому, что его коллеги между собой называли «комплексным и безотходным использованием служебного положения», а попросту к взяточничеству и злоупотреблению служебным положением. Об этом знали все: и сослуживцы, и начальство, и преступники.
Поэтому Александра Борисовича никто никогда ни о чем не просил, не подсылал доброхотов, способных расплатиться за спасение от наказания и тюрьмы хорошим подношением даже по западным стандартам. Начальство подсовывало Александру Борисовичу тяжелые, порой глухие (нераскрываемые) следственные дела и потирало руки в ожидании того, что гонористый Турецкий сядет наконец в глубокую лужу и распространяемая годами легенда о суперследователе лопнет в одночасье. До сих пор у него многое получалось, впрочем, и эти разжиревшие на взятках государственные советники больной и слепой расейской юстиции считали положительным фактором: надо же кому-то, в конце концов, и преступления раскрывать!
Турецкий мыслей на расстоянии не читал, не догадывался о том, что думают о нем коллеги и руководство. К счастью, в Генпрокуратуру из Московской он пришел, уже зная себе цену, тем более эту цену знали и другие. Поэтому дружеских и полезных контактов Александр Борисович не искал, в редкие часы, когда бывал в своем кабинете, предпочитал одиночество или контакты с экспертами и оперативниками.
Правда, в последние дни, пока болел Меркулов, старый друг и учитель, переносить относительное затворничество, хоть и добровольное, было трудновато. Именно по вышеизложенным причинам Турецкий почти обрадовался, когда зазвонил городской телефон и смутно знакомый густой баритон произнес:
— Добрый день. Мне бы Александра Борисыча Турецкого…
— Я слушаю.
— Вы не узнаёте меня, Александр Борисыч?
— Дайте-ка вспомнить…
Турецкий, мучаясь оттого, что подводит профессиональная память, пытался вспомнить, почему кажется знакомым голос собеседника.
А тот веселым, но несколько наигранным смешком прервал паузу:
— Могу подсказать, что ни в качестве потерпевшего, ни в качестве подозреваемого с вами не общался!
— И то слава Богу! — откликнулся Турецкий.
— Вспомнили?
— Скажите, мы с вами вместе не учились… где-нибудь? — неуверенно предположил Турецкий.
— Горячо! — воскликнул собеседник. — Бибу помнишь?
Вот теперь Турецкий вспомнил. Бибой прозвали в университетской сборной по самбо комсорга команды Сергея Бибарцева.
— Ты, Серега?
— Он самый!
— Как ты меня нашел?
— По нужде, Саша, — вздохнул Бибарцев. — В том и беда бывших однокашников, что если и встречаются, то чаще по нужде, чем по зову души!
— Для бывшего полутяжа ты весьма изысканно выражаешься, Серега! — пошутил Турецкий.
— С кем поведешься!..
— Ну выкладывай свои проблемы.
— Понимаешь, Саня, дело довольно деликатное…
— Кого-то из дерьма вытащить хочешь?
— Нет, что ты?! Никаких сделок с моральным или уголовным твоими кодексами не предлагаю. Но, если можешь, подъезжай ко мне, разговор не телефонный.
— Куда подъехать?
— Через пять минут за тобой придет машина…
— Ого! Ты так поднялся, Серега?
Бибарцев рассмеялся:
— Ты тоже не на задворках великой империи!
Турецкий не мог точно сказать, сколько прошло времени после того, как он положил трубку. Во всяком случае, меньше десяти минут.
Коротко звякнул сигнал вызова интеркома. Турецкий нажал кнопку включения связи. Секретарша следственной части отчеканила:
— Александр Борисович, за вами прибыла машина…
