Письмо самому себе

Письмо самому себе

 Родился в России, вырос в Эстонии, спасся в Германии, сформировался как поэт в Австралии, написал все свои лучшие стихотворения, похоронен в США, - такова география судьбы выдающегося русского поэта первой волны эмиграции Бориса Нарциссова. Творческая его биография совсем иная: это едва ли не самый близкий у нас продолжатель поэтической традиции Эдгара По. Не просто романтик звезды Канопус (нередко именуемой Южной Полярной Звездой), не просто визионер с колдовской фамилией, одаренный и мастерством и чуткостью большого поэта, - Нарциссов известен у нас только скупыми публикациями в антологиях, тогда как оценит его лишь тот, кто прочтет оставленное им наследство целиком. Именно такой и приходит ныне к читателю "Письмо самому себе" - блистательная "эдгариана" поэзии русского зарубежья.

Жанр: Поэзия
Серия: Серебряный век. Паралипоменон
Всего страниц: 49
ISBN: 978-5-91763-023-6
Год издания: 2009
Формат: Полный

Письмо самому себе читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

СТИХИ


(Нью-Йорк, 1958)

«Горе! Я кличу тебя!» – обрело отчаяние голос,

И, безнадежный, кто-то сказал: «Я кличу себя…»

Вячеслав Иванов

ДРЕВНОСТЬ

ДРЕВНОСТЬ
Он костер положил у подножия храма
И украсил его.
Дым всклубился, и к небу направился прямо,
И питал Божество.
На тяжелом, еще не-арийском, наречьи
Говорил он слова.
И одеждой его были шкуры овечьи,
И поката была голова.
Трепетало под солнцем прозрачное пламя.
Стал костер угасать.
Он смотрел на закопченный жертвенный камень
И бессилен был что-то понять.
А вверху, средь шершавых камней воздымаясь,
Над кустами в цвету,
Необтесанный мраморный бог, улыбаясь,
Напряженно глядел в пустоту.
ЖИЗНЬ
Тихо дымятся тяжелые, темные воды,
Лижут порфиры и черные грани базальта.
Пеплом летучим набухли землистые тучи,
Пар от горячей земли в себя принимая.
Всюду ржавые, лавой ожженные скалы.
И в тишине торжественно-строгой,
В мутном рассоле вод Архейского моря
Плавно колышутся нити тягучие плазмы:
Только что облик приявшая жизнь.
МАМОНТ
Он приходит походкой тяжелою
К берегам застывающих вод,
И огромную бурую голову
Опускает, и хоботом бьет.
Обомшелой ногою, как молотом,
Тяжко охнувший лед он дробит,
И на торосах, морем наколотых,
Он, как сторож полночный, стоит.
И, качая точеными бивнями,
Видит он, как светящийся пар,
Низвергаясь багряными ливнями,
Зажигает полярный пожар.
* * *
Внемли о днях последних хладеющих светил:
Когда остыло солнце, мир черно-красным был.
Как уголь, от деревьев тени
Лежали на земле,
И сучья, как рога оленьи.
Чернели в мутно-красной мгле.
Змеились трещины среди иссохшей глины
И, точно щупальца голодные, ползли.
То были дряхлости и немощи морщины
На высохшем лице земли.
И солнце, точно медный шар.
На горне раскаленный, жгло зловеще
У дымных туч края. И медленный пожар.
Качалось, умоляет и трепещет.
И солнце облака лизали и съедали.
Чудовищами ползая кругом
И сполохи с высот кидались дико в дали.
Борясь со тьмой крадущимся врагом
И Страх, летучий Страх, струящеюся тенью
Дрожал над зеркалом багровых вод
И верить не хотел в смятеньи,
Что солнца час последний настает.
ГИППОГРИФ
За Ливийской, в каменьях, живет гиппогриф.
В этом крае, Богом забытом,
На рассвете, по кручам, – и с кручи в обрыв, –
Слышен цокот его копыта.
Распаляясь от резвости бронзовых ног
И ярясь в непрестанном усильи,
Он взметает златой, полновесный песок
Волосатым и потным воскрыльем.
Оперенную шею, как конь, изогнув,
Направляет свой лёт высоко.
И под полдень, открывши изгорбленный клюв,
Испускает довольный клекот.
Черепа по пустыне, как белый сев.
Крик услышишь – и сердце застынет.
Распрострешься, птицей к земле присев.
И тогда он тебя настигнет.
ЭЛЕВЗИН
Бабочка-Психея, ты – дневная,
Солнцу навсегда наречена,
Элевзинских ужасов не знаешь,
Пропастей без меры и без дна.
В глубях обитает Персефона,
Позабыв лазоревую твердь.
И незнающий, непосвященный
Думает, страшась, что это – смерть.
Откажись от солнечной Психеи,
Не страшись пещерной черноты:
Ты войдешь, и холодком повеет,
И во сне захолодеешь ты.
Ты проснешься в глубях посвященным
И в преддверьи встанешь, не дыша:
На пороге будет Персефона,
Страшная несмертная душа.
ОСЕНЬ

АВГУСТ
Поля уходят и сереют,
И греют ночь сухим теплом.
В прорыве туч – Кассиопеи
Двойной мерцающий излом.
Нависли и грядой железной
Легли на небе облака.
Седых небес слепая бездна,
Как мутный омут, глубока.
Но темноту беззвучно жалит
Живого золота клинок:
На миг клубятся, как поток,
Зарницей вспугнутые дали.
* * *
Тепло и сухо. День осенний
Похож на раннюю весну:
Ползут от голых сучьев тени,
И клонит ласково ко сну
Но листья золотисто-медны
На блеклой, выбитой траве,
И пусто, холодно и бледно
В стеклянно-плотной синеве.
И розов на эмали синей
Узор редеющих ветвей,
И разгораются живей
Кораллы-бусы на рябине.
ОРИОН
Поздней-поздней осенью, к рассвету,
В час, когда всего сильнее сон,
В черный бархат с золотом одетый.
Вышел осторожно Орион.
Он был занят огнестрельным делом:
Тихо — так, что ветер не слыхал, –
Метеоров огненные стрелы
Он с размаху по небу метал.
Нежной дымкой, волокнистым газом
По небу струилась полоса.
На Быка с кроваво-красным глазом
Он пускал серебряного Пса.
А когда оранжевым и черным
На востоке вырезался лес,
Орион, сверкнув плащом узорным.
За эмаль зеленую исчез.
* * *
Медлительно светает в октябре.
Чуть голубеют облачные окна.
Забор в росе. На выгнившем ребре
Доски паук наткал свои волокна.
В усталом ветре, тихом и сыром.
С полей идет осенний, грустный залах.
Уже светло. Но спят глубоким сном
Сады в нападавших кленовых лапах.
И пылью серебристою блестят
Вьюнка сухие плети у балконов,
Неряшливый багровый виноград
И золото заржавленное кленов.
ПОД ЗНАКОМ САТУРНА

ГОРОСКОП
Его составил сам де-Браге,
«Весьма искусный астролог…»
На желтой рвущейся бумаге
Рисунок с тонкой вязью строк:
«…Здесь мною в символах записан
Прочтенный в звездах жребий той:
Под сенью скорбных кипарисов
Белеет камень гробовой.
И Жизнь угасшую рыданьем
Зовет бессильная Любовь –
К утрате тяжкой и нежданной
Отныне дух свой приготовь.
Над беломраморною урной
Блестит упорный тусклый взор
Зловеще-бледного Сатурна.
Пророча горе и позор,
И Некто в черном одеяньи.
Как смерть, высокий и худой.
Зовет движеньем властной длани
Во тьму ночную за собой…»
* * *

Глагол времен, металла звон!
Продолжить чтение
Рекомендуем почитать
Бесценный подарок

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Как умереть легко

В Туле убит антиквар Зиновий Иосифович Плескач. Бывший следователь по особо важным делам Заманский, проживающий в Израиле после увольнения из органов, решает провести собственное расследование…

Елец

Для старшего дошкольного и младшего школьного возраста.

Белая лошадь

Для старшего дошкольного и младшего школьного возраста.

Лебединая песня

Русский американский поэт первой волны эмиграции Георгий Голохвастов - автор многочисленных стихотворений (прежде всего - в жанре полусонета) и грандиозной поэмы "Гибель Атлантиды" (1938), изданной в России в 2008 г. В книгу вошли не изданные при жизни автора произведения из его фонда, хранящегося в отделе редких книг и рукописей Библиотеки Колумбийского университета, а также перевод "Слова о полку Игореве" и поэмы Эдны Сент-Винсент Миллей "Возрождение".

Нежнее неба

Николай Николаевич Минаев (1895–1967) – артист балета, политический преступник, виртуозный лирический поэт – за всю жизнь увидел напечатанными немногим более пятидесяти собственных стихотворений, что составляет меньше пяти процентов от чудом сохранившегося в архиве корпуса его текстов. Настоящая книга представляет читателю практически полный свод его лирики, снабженный подробными комментариями, где впервые – после десятилетий забвения – реконструируются эпизоды биографии самого Минаева и лиц из его ближайшего литературного окружения.Общая редакция, составление, подготовка текста, биографический очерк и комментарии: А.

Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934)

Дмитрий Петрович Шестаков (1869–1937) при жизни был известен как филолог-классик, переводчик и критик, хотя его первые поэтические опыты одобрил А. А. Фет. В книге с возможной полнотой собрано его оригинальное поэтическое наследие, включая наиболее значительную часть – стихотворения 1925–1934 гг., опубликованные лишь через много десятилетий после смерти автора. В основу издания легли материалы из РГБ и РГАЛИ. Около 200 стихотворений печатаются впервые.Составление и послесловие В. Э. Молодякова.

Рыцарь духа, или Парадокс эпигона

В настоящее издание вошли все стихотворения Сигизмунда Доминиковича Кржижановского (1886–1950), хранящиеся в РГАЛИ. Несмотря на несовершенство некоторых произведений, они представляют самостоятельный интерес для читателя. Почти каждое содержит темы и образы, позже развернувшиеся в зрелых прозаических произведениях. К тому же на материале поэзии Кржижановского виден и его основной приём совмещения разнообразных, порой далековатых смыслов культуры. Перед нами не только первые попытки движения в литературе, но и свидетельства серьёзного духовного пути, пройденного автором в начальный, киевский период творчества.