Каван Скотт
ОБРЕЧЕННЫЙ ПОЛЕТ
Город внизу пылал.
Сержант Керик толкнул от себя ручку управления, и «Ярость Аквилы» перешла в пикирование, оглашая разрушенные улицы злобным ревом двигателей. По обеим сторонам «Грозового когтя» возвышались руины зданий, словно он летел в глубоком каньоне, а внизу, потревоженные ударной волной, вздымались облака пыли и мелких обломков.
Полет на сверхмалой высоте над истерзанным войной городом нес в себе немало рисков, и любая ошибка в пилотировании могла стать последней. «Ярость Аквилы» стремительно приближалась к группе высоких, выгоревших дотла строений, и Керику стоило немедленно изменить курс, если он не хотел врезаться в их почерневшие остовы. Даже полусекундное промедление могло оказаться гибельным.
Холодные серые глаза сержанта сузились за лицевой пластиной шлема. Керик, воин Обреченных Орлов, не ведал сомнений и не испытывал колебаний. Для него не существовало вторых попыток.
Впереди под «Яростью Аквилы» громыхал неповоротливый вражеский транспорт с толстыми шипастыми колесами, терзавшими и без того почти разрушенную мостовую. Керик за километр заметил густой дым, изрыгаемый мотором развалюхи, и инстинктивно скривил губы в гримасе отвращения. Сержант почти физически ощутил поганую вонь тварей, набившихся в поеденный ржавчиной кузов, словно услышал, как они издают идиотские тревожные вопли, заметив «Грозовой коготь», заходящий в атаку на грузавоз.
Сейчас орки карабкались по головам друг друга, пытаясь добраться до нелепо огромного орудия на турели, кое-как притянутой болтами к дырявой крыше транспорта. Другие потрясали примитивным огнестрельным оружием и чуть не сваливались с ускорившегося грузавоза, стараясь получше прицелиться и сбить штурмовик Керика.
— Не в этот раз.
Пули удачливых стрелков начали отскакивать от носа «Грозового когтя», но на визоре шлема сержанта уже загорелась руна, сообщившая о завершении автоматической наводки боковых лазпушек. Керик надавил большим пальцем на встроенный в ручку управления спусковой крючок, и орочий транспорт мгновенно взорвался ослепительным огненным шаром, прямо в сердце которого влетела «Ярость Аквилы». Хотя «Грозовой коготь» быстро прорвался сквозь вихрь адского пламени, немыслимый жар успел опалить серебристый низ фюзеляжа. Резко потянув ручку на себя, Керик заставил штурмовик набрать высоту, одновременно ложась на правый борт, и «Ярость Аквилы» устремилась в просвет между надвигающимися строениями. Очень узкий просвет. Если бы сержант принадлежал к любому другому ордену, то засомневался бы в возможности проскочить столь опасным путем.
Будь так, он уже догорал бы на земле.
«Грозовой коготь» пролетел сквозь просвет с сантиметровым зазором.
Никаких колебаний.
Тем не менее, Керик облегченно выдохнул, лишь поднявшись на безопасную высоту. Его маневр, опасный и даже опрометчивый, был вызван суровой необходимостью, поскольку вонючие твари, набившиеся в грузавоз, могли укрепить оборону орков на этом участке. Конечно, кто-нибудь мог возразить, что несколько убитых зеленокожих ничего не изменят, что столица Квадканы все равно уже потеряна. Возможно, некоторые даже приняли бы поступок Керика за изощренную попытку самоубийства. Но Обреченные Орлы, принимавшие, даже приветствовавшие собственную смертность, никогда умышленно не искали гибели, пусть и самой славной.
Смерть неизбежна. Имеет значение лишь то, как ты послужил Императору в предшествовавшие ей годы или даже секунды.
Керик сменил курс, взмывая в небо над городом, после чего бросил взгляд на тактический экран, запросив движением зрачка текущую сводку. Вся его эскадрилья погибла, и на схематичной карте улья сиял одинокий символ, обозначавший «Ярость Аквилы», последний штурмовик, остающийся в воздухе.
Сражение вышло быстрым и жестоким, исход же его оказался болезненно предсказуемым. Сержант вспомнил, как один за другим пропадали с экрана сигналы боевых братьев, отмечая их гибель.
Звуки боя и последовавшего поражения вновь и вновь отдавались в ушах Керика, сопровождаемые, как в пикт-трансляции, набором горьких картин, воспоминаний, которые забудутся очень не скоро.
Сержант помнил, как выругался Малика, впервые увидев, что сотворили с Квадканой ксеносы. «Грозовые когти» тогда вошли в атмосферу убитого мира, начиная спуск к поверхности, и в вокс-канале Обреченных Орлов не умолкал голос капитана Релина, перечислявшего чудовищные бесчинства орков.
«Пять миллиардов убиты. Линии обороны сметены. Храмы осквернены. Мы не потерпим этого. Сержант?»
Керик внимательно слушал инструктаж, хотя до столицы мира-улья оставалось всего двести километров, и эскадрилья уже завершала перестроение.
— Мы отобьем Квадкану-прим, — заявил он, и Релин тут же ответил.
— Или сделаем город совершенно непригодным для жизни. Хоть это и не мир-кузница, но уровень производства здесь поражает воображение, оружейные мануфакториумы одной лишь Квадканы-прим способны поддерживать будущие налеты орков многие годы, даже десятилетия. Пока остаются даже минимальные шансы на победу, мы должны сражаться.
«Мы будем сражаться», машинально подумал Керик, и прилив гордости охватил его, когда Седьмая эскадрилья, выполняя полученную команду, приняла атакующее построение и разделилась.
