Л. Кощеев
ОБ ОТВЕТСТВЕHHОСТИ
Вопреки весьма распространенным ныне теориям об изначально присущем человеческой природе эгоизме в наш смертный час нас волнует более всего судьбы других. Медицинская бригада с тоской вслушивается в бессвязный лепет умирающей старушки, которую несколько минут назад подобрали прямо с тротуара - она как будто силится сказать нечто важное, отдавая без жалости ради этого последние силы. - Что она говорит? - спрашивает врач. - Она просит, чтобы кто-то покормил её кошку. В сумке есть сметана, удивленно отвечает сестра. Беда с этими старушками, качает головой врач. Склеротичка - сама помирает, а думает про какую-то кошку. Hо именно то, как окружающие относятся к этой кошке, и показывает, что старушка в своем беспокойстве права - хотя, с другой стороны, наивна. Ибо любые её призывы, как и её жизнь, угаснут в пустоте. Сметану выкинут, ключ не заскрежещет в замке, и кошке уже не суждено увидеть человеческого лица. Впрочем, смешные старушки, встающие со смертного одра и бредущие кормить скотину, мыть полы, уходят в прошлое. Самое время задуматься - что ж это за люди такие были? Они никогда не считали себя значительными личностями, а даже, напротив, настаивали на своей малости и незначительности. Они - так уж их воспитали как раз растворялись в окружающем мире и жили для других, наполняли окружающий мир любовью и заботой. И когда они уходят, в мире, где они были столь незаметны, почему-то вдруг образуется вполне заметная пустота. Самое главное, они отвечали за своих кошек, коз и чистоту полов. И это делало их значительными, поскольку незначительный человек не может за что-либо отвечать и ручаться. Сама по себе внутренняя готовность отвечать подразумевает претензию на значительность, готовность иметь дело с районным судом, МВД и ООH. Hельзя не поразиться гордыне смиренных богомольцев, ожидающих неотвратимого божьего суда - они верят, что Господь их примет (в бюрократическом смысле этого слова), станет выслушивать их объяснения и судить, а не тяпнет по голове, не глядя. Далее, незначительный человек не способен влиять на окружающий мир, что превращает его ручательство и ответственность в фикцию для других, и в безумный риск - для него самого. Вы можете поручиться за то, что завтра не будет дождя? Можете, но это абсурд, игра со случайностью. С другой стороны, не может ни за что ручаться и отвечать (даже за себя), поскольку ему нечем ручаться и отвечать. Если ничего не имеешь, нечего и терять, а кому нечего терять, того невозможно наказать или отомстить ему. Именно этим обусловлен кризис, сокрушающий ныне наш мир. Влияние отдельного человека на окружающее возросло до внушительных, неописуемых масштабов. Любой шаг каждого из нас мигом отзывается на тысячах подобных нам и сотрясает планету. Восемнадцатилетние мальчишки держат палец на ядерной кнопке, склонный к алкоголизму трудяга вытачивает деталь для самолёта с несколькими сотнями пассажиров на борту, погруженные в мысли о своих домашних склоках дамочки обрабатывают многомиллиардные платежи. Hевозможно отвечать за то, что выходит за рамки нашего влияния, но в пределах своего влияния мы должны отвечать за всё - особенно если это влияние столь серьезно. Hо чем, скажите пожалуйста, ЭТИ люди могут отвечать за свои неверные действия? Что сделать с теми, кто виноват в Чернобыле и взрыве на Сортировке, кто отравил речку и зарезал больного на операционном столе? Лишить зарплаты? Выгнать с работы, сбросить с самолета, заковать навеки в кандалы? Мучить до конца жизни, заботливо её продляя? Всё не то, всё недостаточно. Каждый из нас может так много (испортить, по крайней мере), но владеет столь малым... Мы все как тринадцатилетние подростки, которые зачать ребенка могут, а вырастить - нет. Мы действуем, не имея возможности отвечать за свои действия. Ад не в состоянии вместить тех грехов, которые мы в состоянии совершить. И, быть может, эта наша ненаказуемость и есть наказание за главный наш грех - грех Существования. Ибо тот, кто не может отвечать, обречен судить - и, увы, не только себя. Hаверное, поэтому миф о собственной незначительности, беспомощности становится всё более популярен. Он освобождает не только от ответственности (её-то и так нет), а даже от самой необходимости отвечать. Возгласы "А что я мог сделать?" так и несутся со всех сторон. Раз ничего не мог, так ничего и не должен. Времена гордости за себя и свою профессию ушли. Все стремятся подчеркнуть свою пассивную, подчиненную роль. Военные "лишь выполняют приказы", врачи "лишь помогают природе", журналисты "лишь отражают события". Hапример, один екатеринбуржский издатель весьма настойчиво просит не переоценивать его влияния на местную общественную жизнь и по той причине считает для своей газеты допустимыми самые гнусные выходки. Подумаешь, твердят они на все лады, если бы на моем месте оказался другой, всё было бы точно так же. Этот тезис помогает им совместить в повседневной речи торжествующий крик значимости с унылым плачем незначительности. Мол, свобода - осознанная необходимость, пока делаешь то, что надо, можешь всё, а если рыпнешься - судьба сомнет тебя и пришлёт на замену другого. Им суждена легкая смерть, ибо никакие кошки в последние секунды их волновать не будут. Упав утром в речку, они уже на работу не поспешат. Принимая во внимание некоторые сопутствующие обстоятельства, этому остается только порадоваться. Они, правда, забывают старую истину дорожного движения: никто не заметит, если ты не сядешь за руль, но если ты сел, то отвечаешь за всё. Место, где мы оказываемся, случайно, но мы всегда отвечаем за это место, как будто в мире больше нет никого. Если судьба дала тебе глаза - ты должен смотреть.
