Когда-то давным-давно, во времена моей ранней юности, в городе, где я выросла, жила удивительная женщина; звали ее Фрида Андерссон. Жила Фрида одиноко в домике на окраине, но в городе у нее имелись дочь и внучка. Иногда летней порой они навещали ее, но по мере того как Фрида вела себя все более и более странно, они стали ее избегать.
Понимаете, Фриду мучили угрызения совести, это превратилось в одержимость, избавиться от которой ей никто не мог помочь. Что бы плохое ни случалось в городе, она полагала, будто это ее вина. Если несчастий вокруг недоставало, она начинала печалиться обо всем, что удавалось прочитать в газетах, и тогда, само собой разумеется, не было конца страху Фриды, что все это по ее вине. Страхи ее становились все сильнее и сильнее. В конце концов она только и делала, что сидела у себя на крыльце и плакала.
Я понимаю, что вам трудно мне поверить, но как ни абсурдны были заблуждения Фриды, они сделались для нее горькой действительностью. Что-либо объяснить или убедить ее было невозможно, а строгость вообще бесполезна. Теперь — задним числом — я думаю, что, пожалуй, нам надо было бы согласиться с ее заблуждениями, но мы этого не сделали. Когда никто не разделял ее опасений, она находила утешение в том, что сбывались приметы; разбитое зеркало, ножи, лежащие крестом… — примет и предзнаменований сколько угодно, если только обладаешь чутким слухом и готова воспринимать веление свыше, которое постигаешь с непривычки. Понятно, что Фрида должна была стать благодарной жертвой городских детей, но этого не случилось. Они были ей очарованы. Всякий раз, когда случалось несчастье, ребята мчались к Фриде, чтобы услышать от нее страшные подробности происшедшего. Она обладала могучей фантазией и в самом деле умела рассказывать.
Мне кажется, что дети часто помогали ей, помогали, возможно, гораздо больше, нежели все ее суеверия.
Мне было в то время семнадцать лет, и, естественно, я знала довольно много о жизни, у меня было естественное желание противоречить и, если есть возможность, поспорить. Странно, что я все-таки нравилась Фриде. Прекрасными летними вечерами мы сидели у нее на крыльце, и она рассказывала мне о том, что должно было произойти. Она серьезно предупреждала меня о неизбежном, о той угрозе, которая подступает все ближе и в конце концов оборачивается катастрофой и у которой, в свою очередь, всегда имеется причина.
— И это, ясное дело, ты, — говорила я иронично.
— Естественно, — отвечала Фрида и брала меня за руку. — Знаешь, в пятницу утром прилетела большая белая птица и три раза постучала клювом в окно кухни. И что случилось? В Калифорнии произошло землетрясение.
Я в то время читала умные книги и пыталась разобраться в ложных причинах и следствиях, а также в природе сомнительных истин, что влекли за собой самолюбование и бог знает что еще. И Фрида, дружески глядя на меня, качала головой и говаривала:
— Ты, пожалуй, научишься… Но на это потребуется время!
Я пыталась летом соблазнить ее визитами дочери и внучки, но нет; ребенок мог свалиться в колодец или попасть в трясину, или проглотить рыбную косточку и задохнуться. Тогда я, устав, отправлялась восвояси.
Тем самым летом была взорвана новая проселочная дорога; этим занималась городская фирма. Сначала раздавался специальный сигнал, а потом слышался грохот. К этому со временем привыкли.
Несчастье вызвало настоящую сенсацию в округе. И ни один человек не мог понять, что Фрида попросту не могла усидеть дома, когда раздавался свист… И если она не верила предупреждениям муниципалитета, то где оказались все ее предчувствия и приметы, ведь не было ни малейшей надобности получать удар по голове самым обычным осколком гранита! Я пошла в больницу, и мне сказали, что побеседовать с ней можно всего лишь несколько минут.
Разглядеть Фриду под широкими повязками было трудно; я держала ее за руку и ждала.
В конце концов она прошептала:
— Ну, что я говорила? Теперь ты мне веришь?
— Разумеется, Фрида! — ответила я. — Все будет хорошо. Теперь тебе нужно лишь отдохнуть и не беспокоиться.
Тогда Фрида отчетливо и ясно сказала:
— Ты попала в точку. Знаешь, впервые в жизни я ни о чем не беспокоюсь. Ощущение просто удивительное. А теперь я немного посплю. Пока.
Дети со всего города присутствовали на похоронах Фриды. Казалось, они с нетерпением чего-то ждут. Но ничего примечательного не случилось, кроме того, что к самому вечеру разразилась гроза.
