– Распишитесь здесь, пожалуйста. – Красивые длинные пальцы с коротко стриженными ногтями ткнули в нижний угол серого листа казенной бумаги.
– Здесь? – Соня судорожно вздохнула, старательно отводя взгляд от накрытого белой простыней тела.
Самого тела видно не было. Торчали лишь босые окоченевшие ступни с ярко накрашенными ноготками и волосы, буйной волной выбившиеся из-под простыни. Сколько ни пытались приехавшие оперативники прикрыть их – ничего не выходило. Жесткие непослушные каштановые пряди упорно не желали быть спрятанными…
– Да, да, здесь! Что это вы, девушка, будто впервые труп видите! – насмешливые карие глаза равнодушно скользнули в том направлении, куда она старалась не смотреть, но все равно то и дело косилась. – Обычное же дело – смерть проститутки! Так рано или поздно они все заканчивают.
Может быть, может быть, но…
Но как-то не вязался у нее облик законченной проститутки с обликом той погибшей девушки, которую она сегодня поутру обнаружила, выгуливая Муську.
Вот ведь угораздило, а!
Все как будто ополчилось против нее! Все, включая отличную погоду, погнавшую ее сегодня на берег озера!
Ведь выгуливала последние две недели чужую беспородную Муську за забором чужой дачи совершенно бесхлопотно, можно сказать, с удовольствием! Нет же, именно сегодня, в день своего отъезда, угораздило пойти прогуляться.
Прогулялась, называется!
А может, надо было слушать внутренний голос, а?! Всегда же слушала, чего сегодня оглохла?! Что там он ей сегодня с утра шептал? Вспомнить бы, вспомнить…
Так как там все это было поутру?
Муська, как обычно, бесцеремонно ухватив край легкого одеяла, потянула его на себя, смешно по-собачьи попятилась к двери. Так, все так и было, дальше…
Она ежилась еще каких-то минуты три-четыре, не больше. Потом свесила ноги, позволила Муське потереться о них жесткой рыжей шерстюгой. Взяла в руки поводок, который умная псина приволокла сама. Пристегнула к ошейнику, потом…
Все правильно, потом она начала одеваться.
С полузакрытыми глазами доплелась до стула в дальнем углу, стащила с него спортивные штаны, кофту с огромным карманом на животе и капюшоном. Надела носки, пригладила пятерней волосы. Покосилась на себя в зеркало и сочла, что гриву все же надо приструнить.
Кудри, будь они неладны, приходилось напомаживать, разглаживать, вытягивать специальными щипцами. На день обычно хватало. С утра – просто кошмар. С утра все ее усилия сводились на нет матушкой-природой, волосы снова скручивались спиралью, и грива очень сильно смахивала на львиную.
Так, она убрала волосы в хвост. Надела кроссовки. Вышла из спальни и начала спускаться вниз по лестнице, на ходу увещевая Муську, норовившую запутаться в ее ногах.
Прошла через кухню, успев ущипнуть крохотный кусочек дыни. Открыла заднюю дверь. Вышла на улицу и…
И ничего! И никаких внутренних треволнений она в это утро не почувствовала! Никаких голосов, никакого шепота. Никто не предостерег, не позаботился, не обезопасил. Вот она, надышавшись до ярких кругов в глазах густого хвойного духу, позвала Муську пробежаться по берегу.
Пробежались!..
– Девушка, пройдемте со мной.
В ее локоть впились те самые тонкие пальцы с короткими ногтями, что минуту назад тыкали в серую казенную бумагу, призывая ее в ней расписаться.
Соня отвела наконец глаза от каштановых прядей, в беспорядке разбросанных по траве, и попыталась сосредоточиться на том, кто настойчиво тащил ее к милицейскому «уазику».
И чего он, спрашивается, прицепился именно к ней?! Полно же зевак собралось, невзирая на раннее утро.
Вон и молодежь, что снимала домик через один от ее, поеживаясь, выбралась на воздух. И пожилые супруги, кажется, никогда не выпускавшие из рук бидончик и плетеную корзинку, тоже здесь. И молодожены, непонятно с какой блажи решившие провести свой медовый месяц именно здесь, тоже подошли. Полно же народу, а он в нее вцепился.
– Почему? – удивились насмешливые карие глаза, пробивающие насквозь ее откультивированную и доведенную до совершенства выдержку. – Так с вас-то все и началось, уважаемая Софья, как вас по отчеству?
– С меня?! – она просто задохнулась от такой протокольной вседозволенной наглости. – Что вы хотите этим сказать?!
– Ничего страшного, поверьте. – Тонкие пальцы оказались очень сильными и намертво держали ее локоток, постепенно увлекая ее к машине. – Просто вы получаетесь у нас единственным на теперешний момент свидетелем, так?
– Я?! Свидетелем?! Так я же ничего не видела!
Соня попыталась упереться подошвами кроссовок в землю и не позволять, чтобы всякие там тащили ее непонятно куда. Но трава от утренней росы была еще очень скользкая. Ноги от длительной прогулки и неожиданного, нежданного просто-таки потрясения плохо слушались. А руки у малого были очень сильными, поэтому уже через мгновение она сидела на заднем сиденье милицейской машины и с возмущением выслушивала мягкую скороговорку кареглазого оперативника.
– Понимаете, теперь нам важно знать каждую мелочь. Ведь пока вы бегали в домик за телефоном… – последовала неожиданная пауза. – Кстати, а почему вы его не взяли с собой? Ведь логично же предположить, что, отправляясь на прогулку, молодая девушка должна…
