Богатство свалилось на голову Григория Сергеевича неожиданно.
Но два месяца назад получил приглашение в нотариат, и там ему показали бумагу, где черным по белому написано, что он является обладателем наследства в двести пятьдесят миллионов долларов, дома в пригороде Парижа, нескольких крупных магазинов и мастерских по огранке драгоценных металлов. И все это завещал ему бездетный дядюшка, который эмигрировал за границу грудным ребенком вместе с отцом и матерью еще во время революции. Там его отец умер, а мать вышла замуж за богатого человека. Видно, у них все в роду были против детей, потому что, как оказалось, при розыске наследников Григорий Сергеевич являлся единственным ближайшим родственником.
Вернувшись домой, он позвонил своему давнему и надежному другу Константину и попросил срочно придти к нему. Тот явился незамедлительно, поскольку жил в этом же доме, в соседнем подъезде.
Константин Петрович, тоже бывший коллега — дальнобойщик, лет двадцать проведший вместе с Григорием в машине, сухопарый, седой, в поношенных домашних тапочках и спортивных брюках с пузырями на коленях, появился почти сразу.
— Здорово, Гриша! Что произошло? Я был в отлучке всего два месяца. Навел порядок на могилах родителей, продал домишко, теперь у нас с тобой есть деньги, целых пятнадцать тысяч рублей. Можем немедленно приступать к их ликвидации. А у тебя, что за архисрочные дела объявились?
— Ты и представить себе не можешь того, что произошло.
— Расскажешь — узнаю.
— Лучше читай сам, — и Григорий Сергеевич протянул листок бумаги другу.
Тот прочитал, крякнул, снова пробежал глазами по написанному и спросил:
— Может, разыгрывает кто?
— Нет. Все по-серьёзному. Вместе с недвижимостью наследство оценивается в четыреста миллионов. В долларах.
— Ничего себе подарочек. И что ты теперь делать с такими деньжищами будешь?
— Пока не знаю. С тобой посоветоваться хочу. Детей у меня нет, и не бывало, родственников тоже никаких.
— М-да…. — Константин, отложив бумагу, походил по комнате, — Стоп, дружок. Помнишь тебе мать перед смертью сказала, что твой отец согрешил на стороне и там осталась девочка. Я даже помню как ее зовут и фамилию. Надежда Грехова, в селе Демьяново проживает. Ей сейчас уже лет сорок будет. А может, у нее кто есть. Все, какая-никакая, а родственница. Адрес у тебя в шкатулке лежит, я точно помню.
— Ишь ты, памятливый какой. Успеется. Поживем — увидим. Это все дальнее. Приблудная сестра.
— Все равно какая, но сестра.
— Эх, будь у меня свои дети, сейчас бы их миллионерами сделал!
— А почем ты знаешь, что у тебя их нет? Погуляли мы с тобой в свое время неплохо, пока дальнобойщиками были. Помнишь, сколько баб с задранными подолами по дорогам оставили?
— А знаешь, помню. Не всех, конечно, но были такие, что долго в памяти цеплялись по ночам.
— У тебя самого может быть и с десяток ребятишек осталось. Только где они и как узнать, что родились таковые?
— Чудно. О чем мы с тобой вообще разговор держим? Непонятный какой-то. Те красотки все замужем давно и состариться успели. Да и мужья у них наверное законные имеются. Так что тут уже никак не разберешь, чей ребенок потом родился. Хотя кто знает, может какая и родила, а замуж не вышла.
— Тебе что в Париж выезжать надобно, или так оформят?
— Никуда не надо ехать, все сделают сами, лишь бы оплата была.
— Ничего бы на Елисейские поля глянуть, в Соборе Парижской Богоматери побывать?
— Куда нам с тобой по Европам шастать? Надо будет подумать, что с деньжищами делать?
— Не расстройся, мы им найдем применение.
— Надо подсчитать, во сколько нам обойдется с тобой кухарка, горничная… — мечтательно протянул Константин, усевшись на продавленный диван и закинув ногу на ногу.
— Что ты собираешься с ними делать?
— Как что? Супец сварить, там кашу какую. Яйцо всмятку в рюмке подавать будет. Жить мы с тобой будем вместе. Наши квартиры обменяем и доплатим, чтоб хоромы были, всем на завидки.
— Хочешь, чтоб нас обворовали?
— А мы охрану наймем. Телохранителей и шофера.
— Так у нас с тобой нет машины?
— Купим, самую крутую.
Помолчали.
— Сергеевич, а как мы с тобой такую кучу деньжищ хранить будем? — снова подал голос Григорий.
— Ты что, хочешь забрать их все домой?
— Ну не в сберкассе же хранить их? Забыл 1991 год, когда наши с тобой накопления канули в Лету, до сих пор ни рубля не выдают.
— Грабеж цивилизованным порядком сделали. Мы с тобой надрывались, колесили с грузом по стране, а какой-то начальник придумал и экспроприировал наши кровные. И спасибо не сказали. Увели и все. Это как если бы они лежали дома и залез вор, забрал их. Того вора поймали бы и осудили, посадили бы обязательно.
— «Своя рука-владыка».
— «Что хочу-то и ворочу».
— Почему государство себя в положение вора поставило? И никак уже более десятка лет не желает с нами рассчитаться.
— То-то и оно. Опасно деньги держать в банках. Теперь они все акционерные стали. Улетят доллары, тю-тю, и как не бывало наследства.
— Поэтому и давай-ка, подумаем, как ими распорядиться.
— Да пусть в заграничных банках и лежат, все надежнее. А дальше что? Детей искать будем незаконнорожденных?
