— А что? Правильно, пусть лежат, чего это я. А детей искать это ты хорошо придумал, все же родня, — мысль явно пришлась Григорию по душе.
— А не получится: — «Чей бычок ни скакал, а телятки — все наши»?
— А хоть бы и так.
— Тогда тебе приют организовать надо.
— Так дети-то уже все большие, наверное. У них свои уже, поди, есть.
Григорий Сергеевич почесал затылок, погладил растущее брюшко, и сказал:
— Без бутылки не разобраться.
— Что ж. Разберем жалобу.
Разобрать жалобу на их языке означало выпить водочки. На столе появилась яичница с салом и маринованные огурчики. Жизнь была дорогой и шиковать с питанием не приходилось. После того, как деньги на вкладах заморозили, в банки больше не ходили, а малость, появляющуюся от поездок, прятали дома. Обычно в кухонном шкафчике, в банке с крупой. Капиталы были небольшими и вполне помещались в этой посудине. Тоже банк, только с буквой «а» в конце.
За месяц все формальности были оформлены, мучения с бумагами пройдены, пришлось даже дать интервью нескольким журналистам, что непривычный к такому вниманию Григорий перенес с большим трудом, и через некоторое время на счету у Григория Сергеевича в разных банках в Европе появились валютные счета с очень солидными суммами. Так им посоветовал знакомый юрист.
— Вдруг, какой из них обанкротится.
Лев Борисович посоветовал также вложить свободные деньги в надежное предприятие, чтобы получать с них прибыль, а уже работающие за границей не трогать.
— В такое как МММ? — по-стариковски съехидничал Константин Петрович.
— Зачем вы так? Есть и перспективные фирмы.
— Смотря для кого.
— А без прироста капитала вы их проживете, и все. Денег не будет.
— Да если мне по сто тысяч долларов в год тратить, то придется жить не одну тысячу лет!
— Но почему по сто? Можно и по пятьсот тысяч в год.
— Все равно десять веков не меньше прожить надо. А мне уже семьдесят два, и моему другу тоже.
— Постройте что-нибудь. Детский дом, дом для престарелых. Вас все чтить будут.
— Подрядчики — да. Они построят, а мы без денег и без постройки, — опять заладил свое скептик Костя, проигнорировав тот факт, что наследство оставили не ему, а Григорию.
— Извините, но с вами говорить невозможно, — вздохнул Лев Борисович, — Вы очень жадный человек? Зачем вам столько денег?
— Хочу хоть раз в жизни распорядиться ими по своему усмотрению, а не как мне государство указывает, — поддержал друга Григорий, — Налоги я заплатил, и немаленькие, все остальное — мое. А вам гонорар за консультацию. 100 баксов хватит?
Юрист взял деньги и с видом человека, которого только что угостили уксусом вместо чая, и вышел за дверь.
— Не успели старички «разобрать очередную жалобу», как в дверь позвонили.
— Открой, Петрович, кого там еще принесло?
В двери стояли две тетки. Одна очкастая, востроносая, более похожая на дятла, чем на женщину и вторая, лохматая, взъерошенная, как после драки.
— Здра… Здравствуйте, — сказали обе почти одновременно, но вразнобой.
Дятлообразная прошла в кухню, смахнула с краю крошки и пригласила взъерошенную.
— Проходи, Майя, будем гостями, если хозяева не приглашают.
— А мы не любим не званых, — засопротивлялся Петрович, — Вы кто такие, чего надо?
Ему эти гостьи сильно не понравились. Но выслушать их надо, хоть и непрошеных.
— Мы из социальной защиты, — объявила дятел. — Положение в стране тяжелое, много инвалидов и многосемейных нуждаются в помощи.
— Вам как лучше? Закрепить семьи и вы сами ежемесячно будете им помогать? Или мы будем приходить и забирать деньги, а потом разносить их по городу тем, кого вы выберете?
— И много нуждающихся у вас конкретно на территории?
— Две тысячи человек.
— И я всем должен помочь?
— Вы же не бесчувственный человек? Понимаете, что ближним помогать надо.
— А откуда вы вообще узнали обо мне?
— Из передачи по телевидению. Вчера вечером диктор сказал, что в нашем городе объявился богатый спонсор. Он получил огромное наследство и теперь беднякам будет легче жить.
— А кто его просил говорить об этом?
— Вы же не в лесу живете, — подскочила дама-воробей. — Вот на столе водка и сало. Пьете, а о других не заботитесь.
— Я теперь что, должен раздать свои деньги кому попадя?
— Не кому попадя, а бедным.
— Кто их бедными сделал? Родное государство? Без работы оставило? Или я виноват в приплоде многосемейных? Нет, дорогие, увольте меня от благотворительности.
— Насколько я знаю, государство помогает этой категории людей через вашу социальную защиту.
— А вы, господин, не считайте государственных денег, научитесь сначала распорядиться вашими.
— Дамочки, а не пошли бы вы куда подальше?
— Что?! — завопила взъерошенная. — Я буду жаловаться, вы меня оскорбили!
— Странно, — рассердился Петрович, — сижу у себя дома, никому не мешаю, разбираю жалобу с другом, а тут являются какие-то тетки и начинают вымогать деньги.
— Это мы тетки?
«Дятел», вскинув свой острый носик, пошла на Григория тараном. «Воробей, приподняв сумку, опустила ее на голову Петровича. Тот, долго не раздумывая, открыл дверь, дотащил упирающуюся взъерошенную гостью к проему и слегка поддал ногой. Она распласталась на лестнице. Следом, таким же макаром, вылетела и ее спутница. Очки свалились и она, шаря вокруг себя, сидела и вопила:
