Вдох глубокий, руки шире… Скамейка слегка пружинит под спиной. Не спешите, три-четыре… Гантели ритмично поднимаются и опускаются, в голове нет ничего, кроме отсчета. Трам-тарам-там грация и плас-ти-ка… Хорошо… Затем - душ, то горячий, шибающий под потолок паром, то холодный, после которого покрытый облезающей краской бетон еще долго плачет конденсатом. Мысли отсутствуют, тело, помесь студня с взбитыми сливками, само плывет к постели, только якорем тянут вниз непослушные ноги. Прекрасно…
Прекрасно? Да нет, какое там! Самоистязания опять ни к чему не привели, снова я в этом чертовом Коридоре! Снова в непонятной тянущейся неизвестно куда бетонной кишке, одетый во все белое - свободная рубашка, штаны джинсовой ткани и кожаные сапоги. И то, что это сон, понимаю только потому как стою на нормальных, здоровых ногах. И если провести ладонью по лицу, то рука не наткнется на рельеф шрамов. Словно и не прошло трех лет с той злосчастной поездки на "месте смертника", когда спасателям пришлось вырезать меня из мешанины пластика и железа. Обледенелый спуск, шофер, попытавшийся проскочить на желтый - а в итоге переломы рук и ног, изрезанное осколками лицо и смещение позвонков, чуть не превратившее меня в жалкую половину человека. До сих пор не знаю, больше или меньше повезло водителю - он умер сразу. Меня же ждали месяцы неподвижности, операции и боль, от которой я чуть не "подсел" на обезболивающие. Но я пережил и это, заново научился двигаться, перестал вздрагивать, глядя на свое отражение в зеркале, даже вернулся к учебе. Жизнь как будто стала налаживаться, но тут начались сны…
Вроде обычные сновидения, при желании, покопавшись в литературе, можно даже найти тот медицинский матюг, которым психологи обзывают эти воспоминания-мечты об утраченном счастье. Но если бы все было так просто… Я уже смирился со своим состоянием, да и трость в руках придавала медленному шагу некий налет элегантности. И уж точно не картины здорового образа жизни вынудили меня издеваться над собой, пытаясь заставить мой злосчастный организм не видеть снов. Никаких. Кому понравится, когда его убивают каждую ночь?
Я всегда начинал с появления в этом дурацком Коридоре. Почему "дурацком"? Да потому, что уходящие вдаль хромированные стены-стеллажи, разделенные парой метров прохода, представляли собой сладкую грезу милитариста. Оружие. Гордо блестящее никелированными боками и матово подмигивающее воронением, а иногда честно показывающее затертый частым употреблением металл. Мягко светящееся дерево и грязно-серый пупырчатый пластик накладок. Раструбы и цилиндры пламегасителей и сардельки "глушаков". Золотые отблески на гильзах рассыпанных по полкам патронов. Рубчатые яйца и консервные банки гранат. Конечно, не бесконечные ряды оружейных стоек из "Матрицы", но тоже впечатляет. За стеклом. Толстым, холодным, чуть пружинящим при ударе - не пробить ни кулаком, ни подкованными каблуками сапог. Пробовал уже. Неоднократно. Хоть головой стучись - толку никакого.
И жуть - сзади. Не оглянуться. Только ноги толкают вперед тело, и сладковато ноет под ложечкой. Заставляет заполошно кидаться к полкам, бессмысленно стучать руками по прозрачной преграде и бежать… Бежать вперед, туда, где безжизненный "дневной" свет с потолка постепенно сменяется пульсирующим пламенем факелов на холодных каменных стенах, а стеллажи с недостижимым оружием незаметно перетекают в шеренгу обсидианово-черных латных фигур. Мечи, копья, арбалеты, куча прочих колющих и режущих железок, названий которых я не знаю, зажаты в металлических кулаках - не разожмешь, только в кровь раздерешь руки. Пробовал, и неоднократно.
Бежать, не оглядываясь. Потому что оглянешься - умрешь. А если нет - проживешь еще чуть дольше. И так хочется жить, жить, ЖИТЬ!!! Но, все равно, рано или поздно, оглянешься или нет - толчок в спину, или стальной холод ошпарит тело, или беззвучно свалится откуда-то сверху неимоверная тяжесть. Как повезет. Потому что я умирал уже много раз. Пробитый насквозь бесшумной очередью, удивленно глядящий на возникшие ниоткуда кровавые дыры в груди. Обожженный неведомо откуда ударившим пламенем, раздавленный свалившейся с потолка плитой, захлебнувшийся вонючей жижей, заполнявшей возникшую из ниоткуда яму в полу. Ухитрялся даже замерзнуть несколько раз, и все по-разному - от нежно подкрадывающегося через кожу холодного сна до погребения под прямо на глазах ползущими вверх по немеющему телу ледяными кристаллами.
Временами я находил в себе смелость оглянуться, иногда просто искоса бросить взгляд туда, откуда накатывал ужас. Но никогда не успевал. Финал был всегда одинаков - свист рассекаемого воздуха, мягкое прикосновение к шее и мгновенная легкость. Потолок и пол, кувыркаясь, менялись местами, глаза иногда залепляло багровым, но все равно ничего толком не разглядеть. И - темнота.
И каждый раз я просыпался весь мокрый от пота, беспомощно хватая ртом воздух. Снотворное не помогало совершенно, искать что-то дурманящее покрепче я пока не решался. Как, впрочем, и обращаться к врачам. Наша медицина никогда не внушала мне особого доверия, а познакомившись с практикой лекарского дела на собственной шкуре, я понял, что лучше сдохнуть без помощи людей в белых халатах. Дешевле, и хлопот меньше. Всяких экстрасенсов в расчет лучше вообще не брать. Расплодившись в девяностые, сейчас они поутихли, явные шарлатаны занялись чем-то другим, но все равно "снимаю сглаз, вешаю на уши" - это не для меня.
