Когда-то звери жили одной семьёй — волки, лисы, медведи, зайцы,— все вместе. И вздумалось им однажды щи сварить: никогда они ничего варёного не ели. Раздобыли кочан капусты, оставили на полянке Зайца караулить его, а сами пошли сучья собирать.
- Возьмите и меня с собой, — запросился Заяц.
Но звери сказали ему:
— Что ты унести можешь? Прутик какой-нибудь. Сиди уж, карауль.
И остался Заяц один на один с кочаном капусты. Похаживает вокруг него, ноздрями шмыгает — вкусно пахнет то как! Лапками его пожмёт - как захрустит-то сочно! Эх, сесть бы сейчас возле него, обхватить коленками и грызть бы, грызть. Но как сядешь, когда кочан-то не его общий. Съешь—шуму не оберёшься.
Ходит Заяц вокруг капусты. Кочан большой, живот у Зайца маленький. Глотает Заяц слюнки, отмахивается от мошкары, разговаривает убедительно сам с собой:
Нашли сидельца. Им там хорошо сучья собирать, у них никакого соблазна нет, а тут вот майся, охраняй, а они, может, даже спасибо не скажут за это.
И решил тут Заяц, что за верную службу положен ему листок капусты. Взял и съел его. И стал кочан чуть-чуть поменьше, а живот у Зайца чуть-чуть побольше. А звери всё не шли, а Заяц всё похаживал по полянке да причмокивал:
— М-да, если у них сила, так они и приказывать могут? А если ты маленький? Сказали карауль. И не поперечишь. Приневолили.
И вдруг решительно шагнул к капусте.
- Чего это, — говорит, — я самого себя томить буду? Есть же в этом кочане моя доля? Есть. Так какая разница, когда я её съем, сейчас или чуть позже?
Прикинул на глазок, сколько должно выпасть на его долю, и съел. И стал кочан ещё чуть меньше, а живот у Зайца ещё чуть больше.
Сидит Заяц, ножки калачиком — хмурится. Хоть и не особенно это у него хорошо получается, но всё-таки хмурится, ворчит:
Чего это они не идут так долго? Тут измаешься, слюной весь изойдёшь, пока они варить соберутся. Да и зачем варить? Капуста и в сыром виде вкусная.