«Небо ли такое белое…»
Дела окончились так быстро, что я даже не успела запачкать ботинки. Вернувшись домой, мы сразу сели за карты. Он привычным движением закинул куртку на диван и пошел ставить чайник, а я всегда раздеваюсь долго, со старательностью ребенка – развязываю шнурки, протираю ботинки специальной тряпочкой и аккуратно ставлю их на полку, медленно расстегиваю все кнопки на куртке, проверяю, не забыла ли перчатки в карманах – они всегда потом пузырятся, если в них лежит всякая дребедень, и только потом убираю ее в шкаф. Ноги приятно утопают в ворсе нового ковра. Вчера мы купили в кредит два – один, полосатый, в коридор, а в зал – похожий на макароны, светло-бежевый. Новый ковер – всегда праздник для ног. А карты лежат в самом первом ящичке комода. Я просто захватываю их по пути на кухню.
Все карты мира пахнут одинаково. Новые они не пахнут типографией, старые не впитывают окружающих их запахов, все карты пахнут именно картами. Мы всегда садимся за карты, если предстоит серьезный разговор, потому что можно не смотреть друг другу в глаза, и все слова будут выглядеть случайными и небрежными. Мы играем в дурака. Я все думаю выучить игру попикантней, но все никак не учусь. Вдвоем в дурака всегда играется легко и быстро. Первых две игры мы обычно молчим, а потом он начинает говорить. Я-то не мастер на все эти разговоры.
На кухне у нас светло и уютно. Тасует всегда он, потому что я не умею готовить и тасовать карты, а все остальное – понемножку. Сажусь за стол, напротив окна и напротив него. Тикают часы на стене, бурчит о своей нелегкой чайниковой жизни чайник. Чайник у нас красивый, такой, в бабушкином стиле, с цветочками. И очень приятно свистит. Пахнет апельсинами – позавчера мы купили два кило апельсинов. Захотелось чего-то оранжевого. Бывает такое – хочется оранжевого. Весной всегда хочется зеленого. Вообще, я апельсины не люблю. На мне вязаная кепка с помпоном и яркий шарф, обмотанный в несколько раз вокруг шеи – я купила этот комплект на распродаже всего за семьсот девяносто два рубля, и так как они мне очень идут – и кепка, и шарф, я иногда хожу в них и дома. Когда настроение такое. Сейчас же я их просто не сняла. Вся эта обстановка – чайник, апельсины – напоминает мне фрагмент какого-нибудь эстетского фильма, ну, такого, где люди по полчаса ничего не говорят, а только смотрят друг на друга. Мои кепка с шарфом очень бы понравились режиссеру. Такое яркое пятно. И чайник бы пришелся к месту.
За окном скупое солнце, осень. Листья сухие охапками. Сухие листья пахнут чем-то мокрым, вернее, сухие листья не пахнут вообще, а пахнут влажные, те, что лежат на самой земле. Я люблю осень и такие вот глупости. Воздух – как стена из ваты. Белый. Дело уже к вечеру, а небо до сих пор тоже белое, прозрачное. Как пролили воду на белый лист бумаги.
Он, наверное, угадывает мои мысли и говорит:
– Небо ли такое белое, или солью выцвела вода?..
Мне больше нравится Блок.
Я знаю, о чем будет разговор. Почти всегда можно угадать. Он хочет разойтись – это и дураку понятно. С утра он встал с таким лицом, с каким можно только с кем-либо расходиться. А у него и нет никого, кроме меня.
Он начинает раскидывать карты. Козырь нынче черви. Шестерка, конечно же, у меня.
Мои родители поженились сразу после выпускного бала и живут в счастливом браке уже двадцать второй год. Разумеется, черным по белому писано, что при таком раскладе меня ждут в этих делах сплошные неудачи. В мире ведь все должно быть уравновешено.
Поэтому к людям я отношусь легко, приходят ли они, уходят – мне все равно. После оглушительного романа на первом курсе института я решила с этим делом завязывать, и теперь просто иногда схожусь с кем-то, иногда расхожусь. Живу потихоньку. Мне так нравится.
С ним мы познакомились год назад на одной вечеринке. Его, кажется, сразило наповал то, что я стояла в стороне от всех и пила коньяк из большого бокала глоточками. Он до этого думал, что коньяк пьют залпом, а теперь подумал, что я алкоголичка. Но напился в тот вечер он, а не я. Я вообще почти не пью. Пиво и вино не люблю совсем. Очень редко пью крепкие напитки, но по чуть-чуть. Мне не нравится ощущение опьянения, у меня образуется дурной поток мыслей, с которым я никак не могу справиться. Мыслей становится много, я словно бы пытаюсь поймать сначала их все зараз, а потом, после нескольких тщетных попыток, думаю уже ухватиться хотя бы за краешек платья одной, но пальцы скользят, и я остаюсь совсем без мыслей. Поэтому я не люблю пьянеть, поэтому и стояла я тогда, и пила коньяк маленькими глоточками – я точно знала, что этот бокал был первый и будет последним. А еще, если зажечь сигарету, можно представить, что это все – тоже кадр из фильма. Но он тогда ничего этого не знал и напился. Я проводила его до дома, уложила спать. Мне сразу понравилась его квартира, и я осталась там жить.
Главнее квартиры может быть только ее содержание. Вряд ли бы я смогла жить с человеком в несуразной какой-нибудь, невероятной квартире. А тут мне понравилось. Длинный темный коридорчик – освещение должно быть обязательно потолочное, неяркое, две крохотных комнатки и кухня окном на солнечную сторону. Все так, как должно быть.
