Книга Эдит Штайн «Наука креста» исследует мистические откровения католического святого XVI в. Хуана де ла Круса, однако этим не ограничивается. Это великая книга, как для христиан, так и для евреев. Именно она призвана примирить с тем, что произошло в Освенциме, потому что написана той единственной, кто имеет на это право, – еврейкой-католичкой, в нем погибшей. Это не просто книга о «темной ночи», но она сама – темная ночь, из которой может вывести только Бог.
Эдит Штайн родилась в 1891 г. в немецком городе Бреслау одиннадцатым ребенком в большой еврейской семье. В 1904 г. Эдит выходит из иудаизма и затем стремительно делает карьеру в науке, защищая докторскую диссертацию у основателя феноменологии Эдмунда Гуссерля и впоследствии становясь у него научным сотрудником – первая женщина-философ в истории Германии, утвердившаяся в академических кругах! Однако, проработав два года сестрой милосердия на фронте, Эдит Штайн открывает в себе интерес к феномену религии, который, постепенно укрепляясь, приводит ее в 1922 г. в лоно Католической церкви, а в 1933 – к принятию монашеских обетов в ордене кармелитов. С этого момента для нее начинается новая «карьера». Путь разума, волевых решений и побед сменяет путь веры, отказа от собственной воли, поражений, который завершается в газовой камере Освенцима в августе 1942 г.
«Наука Креста» – последняя книга Эдит Штайн. Первые упоминания о ней мы встречаем в письме от 17 ноября 1940 г. матери Иоанне ван Веерст, настоятельнице монастыря кармелиток в Бееке. В этом письме Эдит Штайн упоминает о том, что начинает новую работу, поскольку настоятельница просит ее снова обратиться к научной деятельности. Этот труд должен был стать ее вкладом к 400-летнему юбилею со дня рождения св. Хуана де ла Круса в 1942 г. При этом удивительны совпадения дат: Хуан де ла Крус – 1542–1591 гг., Эдит Штайн – 1891–1942 гг.
Ее интересовал Хуан де ла Крус много лет. Она столкнулась с ним впервые в 1918 г. задолго до вступления в орден, через того же Гуссерля. В это время Гуссерль открыл для себя книгу Рудольфа Отто «Святое», в которой неоднократно упоминался Хуан де ла Крус и которая сильно потрясла его. Кроме того, в 1926 г. папа Пий XI провозгласил св. Хуана Учителем Церкви, а в 1927 г. Церковь праздновала 200-летний юбилей его канонизации. Не случаен также и выбор монашеского имени Эдит Штайн – Тереза Бенедикта Креста. 14 декабря 1934 г. в одном из писем она писала: «Глубокий смысл орденского имени заключается в том, что у каждого из нас есть личное призвание жить в соответствии с определенными таинствами. Но поскольку все они внутренне связаны, в каждом из них заключена вся полнота Божия». Позднее, в 1938 г., она писала тому же адресату: «Должна Вам сказать, что я, еще будучи послушницей, выбрала себе орденское имя. И получила его таким, каким просила. Под Крестом я понимала судьбу народа Божия, которая тогда уже начинала заявлять о себе. Я думала, те, кто понимают, что это Крест Христов, должны взять его на себя во имя всех остальных. Конечно, сейчас я знаю больше о том, что значит быть обрученной Господу под знаком Креста. Но постичь до конца это все равно невозможно, потому что сие есть тайна».
Первое впечатление от книги – это наслоение текстов Хуана де ла Круса, нечто вроде суммы, но отнюдь не самостоятельное исследование. Сегодня эта книга кажется даже скорее агиографическим, нежели научным произведением. Но чтобы правильно судить о нем, необходимо помнить, каковы были намерения Эдит Штайн. Ее задачей было, в первую очередь, внести свой вклад в кармелитскую духовность. Наука Креста означала для нее теологию Креста, но также и школу Креста, то есть жизнь под знаком Креста. Поэтому «Наука Креста» – это и современное представление о Хуане де ла Крусе, и личное свидетельство Эдит Штайн. В первых же строках Эдит Штайн пишет о цели своего труда: «На этих страницах будет предпринята попытка понять Хуана де ла Круса в цельности его натуры, как она выразилась в его жизни и трудах, – исходя из того положения, которое делает возможным взгляд на эту цельность. Таким образом, здесь будет дано не жизнеописание или всестороннее представление его учения, но будут привлечены факты биографии и содержание трудов, через которые можно будет дойти до этой цельности».
Биографию мистика создают не внешние события, но внутренний путь. Эдит Штайн пыталась с помощью Креста воссоздать внутренний путь св. Хуана. Однако интересны некоторые несоответствия: если проследить за ключевыми словами в текстах Хуана де ла Круса и частотой их употребления, то мы обнаружим, что чаще всего у него встречаются слова «Бог» (4522 раза) и «душа» (4464 раза), затем «любовь», «любящий», «любить» (ок. 2500 раз), в то время как слово «крест» встречается всего лишь 41 раз, так же как и «смерть». Основное определение Бога – «Возлюбленный», для Христа – «Жених», и лишь в редких случаях «Спаситель» и «Распятый». Сам Хуан никогда не говорил о «науке Креста», а лишь о «науке любви» (ciencia de amor). Основной смысл учения св. Хуана заключается в уподоблении в любви, в любовном единении души с Богом. Кроме того, важным отличием является то, что для Хуана единение с Богом – это прежде всего путь, постоянный процесс, а не цель, в то время как Эдит Штайн видит в нем далекую и едва ли достижимую в этой жизни цель, как она сама об этом пишет: «Нашей целью является единение с Богом, нашим путем – распятый Христос, единение с Ним через сораспятие». И тут мы видим, как через биографию Хуана де ла Круса проступает внутренний путь самой Эдит Штайн. Она шла на свою Голгофу задолго до того, как ее схватили и бросили в концлагерь. Исследователи до сих пор спорят, закончена или нет эта последняя книга святой. Но имеет ли вообще смысл говорить здесь о книге? Цельность, нераздельность трудов и жизни Хуана де ла Круса, которая так важна для Эдит Штайн, не относится ли и к ней самой и ее последнему труду? Ведь в конечном итоге «у каждого из нас есть личное призвание жить в соответствии с определенными таинствами. Но поскольку все они внутренне связаны, в каждом из них заключена вся полнота Божья». И разве не дописана эта книга в газовой камере и печи Освенцима? Мистики – те, кто более всего стремится отрешиться от жизни, – на самой глубине отрешенности снова находят этот мир и говорят истину о жизни во всей ее полноте. Но и мир в самом крайнем, предельном своем выражении переходит в мистику. Освенцим – это не просто трагедия, это мистика. Последний смысл, последнее откровение его остается такой же тайной, как и любовное единение души с Богом.
