Предубеждение против сверхъестественного и чудесного есть одна из отличительных черт нашего времени. Не только взрослые книжные люди, но и некнижный народ, а также и учащиеся дети предрасположены недоверчиво относиться к сообщаемым им чудесным событиям из священной истории или из житий.
Люди некнижные обязаны таким нерасположением к чудесному как переходному времени от малосознательной религиозности к сознательной вере, так и влиянию книжников [1]; дети воспринимают недоверие к чудесному от старших. В книжниках же нерасположение к чудесному происходит от упадка религиозности, от знакомства с успехами естествоведения, провозглашающего общую закономерность жизни во вселенной, от знакомства с религиями нехристианских народов, полными рассказов о вымышленных чудесах, от знакомства с историей и бытом народов диких и необразованных, преданных басням и всякому суеверию. Конечно, до книжников доходят и отголоски той борьбы против чудесного, которая более века ведется на Западе, а частью и в России. Наше время является свидетелем того, как рядом с этой борьбою против чудесного в древних религиях уживается страстная жажда таинственного. «Иудеи, – писал ап. Павел, – требуют чудес, и Еллины ищут мудрости» (1 Кор. 1:22), а книжники нашего времени мечутся между этими двумя требованиями.
Как мы увидим далее, отрицательным до известной степени отношением к чудесам проникнуто учение Христово. Чудо – шаткое основание для веры христианской. Вера укрепляется жизнью по вере. Кто-то хорошо сказал: «Если хочешь верить в Бога, живи так, чтобы всегда нуждаться в Его существовании». Вера в чудеса не есть сама по себе вера спасающая, хотя бы то была вера в чудеса Христовы; возможно при вере в чудеса Христовы не иметь общения со Христом. Тем не менее отрицательное отношение книжников нашего времени к чудесам христианским нельзя признать научно обоснованным. Притом никакая наука не подарит нам религии без чудес; религией без чудес может быть только религия изучаемая, но религия передаваемая всегда полна чудес. Вот почему для искреннего христианина не представляет трудности верить в чудеса Евангелия.
Хотя, как мы сказали, вера в чудеса христианские не есть еще вера спасающая, единящая со Христом и Церковию, но обосновать и эту веру в чудеса далеко не бесполезно, так как многие от веры в чудо приходят в послушание Христу.
Нужно принять в соображение и то, что как нет неверия, не подверженного колебаниям, так трудно найти веру, не подверженную, хотя бы мимолетным и редким, сомнениям. Поэтому и всегда и для всех полезно писать, читать, провозглашать и слушать защиту истины.
Не легко ответить на этот вопрос, потому что понимать чудо можно и шире и уже, и внутренне и внешне. Например, внутреннее понимание чуда имеет истинный христианин, который испытал на себе действие Духа Божия и знает, что Бог не оставляет без услышания теплую молитву. Человек, чуждый христианства, под чудом разумеет событие необычайное, которому люди дивятся (диво), или чудятся (чудо). Один ученый под чудом разумеет событие, необъяснимое законами природы, а другой и действие этих законов природы почитает чудесным. Люди неверующие под чудесами разумеют не действительное событие, но проявление человеческого невежества, суеверия, обман или самообман.
Так велико различие в понимании чуда!
Не одинаково и душа человеческая отзывается на чудесное: в одном человеке чудесное вызывает религиозные чувствования, в другом пробуждает умственную деятельность, стремление расследовать, понять, связать с обычным ходом вещей; иначе сказать, одного чудо заставляет молиться, а другого умствовать.
Между явлениями естественными и чудесными должна быть граница, но вследствие недостаточной осведомленности человека в естественных явлениях эта граница очень неопределенна. Необъясненное, непонятое человек склонен или признать за чудесное, или отвергнуть как небывальщину. Один чернокожий князь экзотической страны хотел казнить миссионера за то, что тот сказал, будто на его родине вода по временам становится настолько твердою, что по ней можно ходить. Чернокожее величество не видывало льда и думало, что миссионер насмехается над ним. Неумеренная чудобоязнь может поставить в смешное положение и ученых людей. В XVIII веке наука еще не знала о метеоритах, хотя известия о них встречаются и в Библии, и в народных преданиях. В 1768 г. в одном местечке во Франции упал камень во время жатвы. Знаменитый Лавуазье не поверил очевидцам и авторитетно заявил: «Самое вероятное мнение, что в этот камень, который был, может быть, слегка прикрыт землею и травою, ударил гром и обнажил его». Сорбонна отвергла и самую мысль о возможности падения камней сверху, но это падение теперь научно установленный факт. Фокусы индийских факиров и теперь могут в тупик поставить любого ученого. Мало разъяснены спиритические явления. Что в них: действие ли злой силы, обман, самообман или проявление неисследованных свойств природы? Или все вместе?
Событие в самое время его совершения может показаться одним естественным, другим – чудесным. Когда апостол Филипп доложил Спасителю о желании эллинов видеть Его, Спаситель воззвал: «Отче, прославь имя Твое. Тогда пришел с неба глас: и прославил, и еще прославлю. Народ, стоявший и слышавший то, говорил: это гром. А другие говорили: Ангел говорит Ему» (Ин. 12:28-29). Вот здесь одно событие одними свидетелями воспринимается как естественное, другими же – как чудесное. То же было при обращении Савла ко Христу: спутники Савла что-то видели и слышали, но не то, что слышал и видел сам Савл. Для первых это явление было природным, для второго – чудесным, совершенно изменившим его душу и его жизнь, сделавшим из гонителя Савла первоверховного апостола Павла.
