Солнце жарило планету, по небу лениво плыли облака, моря и океаны дремали в полуденном зное. А кинорежиссер Бенджамин Мортон набирал телефонный номер женщины своей жизни Марти Кейл.
Наконец она взяла трубку.
— Марти, — сказал Бенджамин, — для этого фильма мне нужна только ты. Соглашайся, а то я застрелюсь.
— Бенджи, — устало произнесла Марти, — ты каждый раз это обещаешь.
Бенджамин улыбнулся.
— На этот раз застрелюсь по-настоящему.
Марти недоуменно пожала плечами на другом конце провода.
— Как же я могу согласиться, если у тебя еще даже сценария нет?
— У меня есть план, — с энтузиазмом сказал Бенджамин.
Он убрал со лба отросшую челку и стал ждать, что Марти начнет заинтересованно расспрашивать.
— Интересно, — спросила она без всякого интереса, — что за план?
— Ну-у-у, — Бенджамин возвел глаза к потолку, — это будет начало позапрошлого века, забытый богом городок, расположенный возле железнодорожной станции. Но я не хочу снимать вестерн, потому что ты боишься лошадей.
— Бог мой, Бенджи, — перебила его Марти, — о чем ты говоришь, какой новый фильм?! У тебя ведь даже эфемерного плана нет.
— Ты не дослушала, — невозмутимо сказал Бенджамин Мортон, — у меня есть пять героев, это будет любовный пятиугольник. Еще там будут бандиты с психологией итальянских гангстеров. Но все дело, скорее всего, будет проходить где-то в Центральной Африке.
Бенджамин Мортон замолчал и прислушался. Марти Кейл немного помолчала.
— Ты сам понял, о чем говоришь? — с сочувствием спросила она.
— Да, — уверенно сказал Бенджамин, — и ты все понимаешь.
— Бенджи, если честно, я не очень понимаю, чем ты пытаешься меня сейчас заинтересовать, — призналась Марти.
— Брось, Марти, все легко и просто. Ты же знаешь, что мне всегда было все равно, в каком веке происходят события, и никогда не были интересны всякие географические подробности. Для меня и моего зрителя главное — характеры героев, мотивы их поступков и всеобъемлющая любовь этих героев.
Бенджамин Мортон уже горел идеей нового фильма, и ничто не могло его остановить. Такой уж он был человек, в омут — так с головой, любить — так на всю жизнь, работать — так выкладываться до конца.
— Да, но без острого сюжета и интересных событий у тебя ничего не выйдет, — сказала Марти.
— Это выеденного яйца не будет стоить — накрутить на мой пятиугольник захватывающий сюжет и интересные события, — улыбнулся Бенджамин.
— Вот когда накрутишь — и сюжет, и события, тогда и звони, — тоже улыбнулась Марти.
— Вот же я и звоню, — сказал Бенджамин, — соглашайся, Марти. — Он вытащил из пачки сигарету и закурил.
— Бенджи, ты опять?
— Да, а то, правда, застрелюсь, — пообещал он.
Марти Кейл вздохнула. Бенджамин Мортон прислушался.
— А что у тебя там за шум, вода бежит, что ли? — сказал он.
— Да, я в джакузи лежу.
Бенджамин почему-то обрадовался.
— И я в джакузи лежу, — сказал он. — У меня тоже вода бежит, слышишь?
— Давно слышу.
— Я пью пунш. А ты что пьешь?
Марти подозрительно посмотрела на свой бокал.
— Даже не знаю, — сказала она. — Дилси сделала какой-то очередной коктейль, но они у нее почему-то все хуже и хуже получаются.
— Конечно, они у нее все хуже и хуже будут получаться, — сказал Бенджамин, — вспомни, сколько ей лет. Другое дело, моя Твигги.
— Отстань от меня, пожалуйста, со своей Твигги, — сказала Марта, — я не буду увольнять Дилси, она мне как родная. Мы уже сто раз говорили с тобой на эту тему, даже не лезь в это дело.
— Как это мне не лезть в это дело, — удивился Бенджамин, — когда тебе самой половину дел в доме приходится делать!
— Бенджи, это только мои проблемы.
— Как это только твои проблемы?
— Бенджи, тема закрыта.
Марта поежилась, протянула руку и включила воду погорячее.
— Хорошо, как скажешь, — в очередной раз согласился Бенджамин. — А мне помочь ты не хочешь? — сызнова начал он.
— Только после того, как прочту сценарий, — сказала Марта.
— Я его за пару ночей накатаю, — пообещал Бенджамин.
Марти покачала головой.
— Не накатаешь, Бенджи, даже если пить бросишь.
— Я и не пью... почти, — обиделся Бенджамин. — Слушай дальше, тебе по сценарию сорок лет, у тебя дочь лет двадцати.
Марти Кейл от возмущения чуть коктейлем не поперхнулась.
— Сейчас трубку брошу, — пригрозила она.
— Марти, я понимаю, это тяжело, — сказал Бенджамин, — но не век же тебе двадцатилетних играть, сама подумай.
— Это ты будешь решать?
— Марти, Холли Дармер вон тоже тридцать девять, и у нее тоже дочери двадцать лет.
— Ты еще местных репортеров позови и расскажи им подробно, сколько нам с Холли лет, — буркнула Марта.
Бенджамин улыбнулся.
— Мне не нужно их звать, они и так знают, сколько кому лет.
Марти рассердилась окончательно.
— Все, кладу трубку.
— Марти, нельзя разбрасываться такими друзьями, как я, — сказал Бенджамин.
— У меня и без тебя есть хорошие друзья и режиссеры.
— Я же — лучший, и мы с тобой прекрасно это знаем. — Бенджамин Мортон остался очень доволен своим ответом.
— Только не смейся вот таким глупым смехом, — сказала Марти, — ты просто пьян.
— От пунша? — удивился он.
— Откуда я знаю, сколько ты выпил, — пожала плечами Марти Кейл.
— Я только начал.
Марти подумала.
— У меня второй телефон звонит, — сказала она, — я не могу больше разговаривать.
