Эта история продолжалась несколько лет.
Сначала поговорим о Мюраде: Вот он сидит у окна в доме на окраине города и пишет: Смерть, в которую я был тогда влюблен, стала мне так близка, что ее образы уже не доставляли мне никакого наслаждения. Я старался обуздать их, запуская руки в кровоточащие раны. Черные подручные смерти стояли передо мной, застыв в надменном величии своего сана, их тела истекали кровью, струившейся из широких, зияющих ран величиной в ладонь. Быть может, это была сама Праматерь, грозная королева, которая безмолвно давала мне понять: Откуда ты вышел, туда и возвратишься!
Но, делая эти записи, Мюрад лишь обманывал самого себя. Он был болен и почти спился. У него никого не было, и запястье левой руки он перевязал бинтом. В квартире, где он сидел и писал, было совсем пусто: только в углу стояли пустые ящики из-под фруктов и ветер, залетавший иногда в окно, гонял по полу песчинки и клочья пыли.
Квартира Мюрада была расположена за чертой города недалеко от запасных железнодорожных путей, уходивших в открытое поле. По воскресеньям, когда вокзал почти замирал, с сухих пшеничных полей взлетали в небо жаворонки, и было слышно, как они поют. На заднем плане в глубине ландшафта виднелась серая каменистая гряда, перераставшая вдалеке в цепь довольно высоких гор. Их склоны покрывал зеленый бархат леса, прошитый блестками горных ручьев. Многопалая рука железнодорожных путей, широко распластанная на равнине, пахла в летнюю жару железной стружкой и копотью.
Дома и городские строения возвышались посреди открытой равнины, за которой сияли в летнюю ночь вершины гор, словно подсвеченные изнутри голубым светом.
Собственно говоря, Мюрад вовсе не жил больше в этом пригородном доме. Прошло уже несколько недель с тех пор, как он отказался от квартиры и постепенно, одну вещь за другой, стал сдавать свою мебель на хранение. Куря сигареты и методически, начиная с утра, напиваясь, он ждал.
Теперь он посмотрел в окно, прежде чем закрыть записную книжку. Рябина устало покачивала своими серыми ветками; из густой листвы доносились сварливые голоса птиц. Немного дальше возвышался строительный кран. Поля — на некоторых все еще производились сельскохозяйственные работы — мирно устроились между шелестящими кустами живой изгороди. Мюрад обошел все комнаты как бы с инспекторской проверкой и вышел из квартиры. На лестнице никого не было. Внизу, в прихожей, Мюрад наткнулся на хозяина дома, который явно ждал его появления, так как сразу же подбежал к нему, высохший, сморщенный человек, чтобы пожелать ему всего хорошего.
Счастливо, господин Мюрад, сказал он.
Счастье Вам и самому не помешает, ответил Мюрад.
На окраине города стояли редкие дома, часть из которых была еще не достроена. В поле выезжал трактор. Через небольшой мост, перила которого украшал святой из серого камня, благословляющий речных рыбок, Мюрад пошел в город. Снова стоял жаркий летний день, ни ветерка, и на деревьях в палисадниках постепенно сворачивались высыхающие листья.
