ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТЯГОТЫ ОСЛА
Глава 1.
Пытки и отстаивание невиновности в суде Янь-вана, повелителя Ада.
Обман и перевоплощение в осла с белоснежными копытами.
Мой рассказ начинается с первого января 1950 года.
А перед этой датой я более двух лет подвергался бесчеловечным пыткам в Аду, в суде Янь-вана. Каждый раз, когда меня допрашивали, я заявлял, что ни в чем не виноват. Мой голос, печальный и в то же время непокорный, отражался многократным эхом и долетал до всех закоулков дворца Янь-вана, властителя Ада. Несмотря на страшные муки, я ни разу не оговорил себя и поэтому снискал себе славу несокрушимого человека. Я знал, что немало адских слуг втайне восхищаются мной, а вот самому Янь-вану я уже просто надоел. Чтобы заставить меня признаться и сдаться, они даже применили ко мне самое страшное в аду наказание – бросили в котел с кипящим маслом, в котором меня в течение часа поджаривали словно тушку цыпленка. Нет слов, чтобы описать страдания, которые я тогда испытывал. В конце концов, слуга проколол меня вилами, поднял вверх и через пронзительно визжащую, будто летучие мыши-кровососы, толпу служителей, медленно направился по ступеням к трону повелителя Ада. Горячее масло стекало каплями с моего тела и капало на лестницу, вспыхивая и клубясь желтым дымом... Слуга осторожно положил меня на каменную плиту перед престолом Янь-вана, Князя Тьмы, опустился на колени и, низко поклонившись, доложил:
– Повелитель! Он готов.
Обожженный до хрустящей корочки кожи я чувствовал, что могу рассыпаться на куски от малейшего прикосновения. И вот тогда сверху, с той высоты, откуда лился свет свечей, до меня донёсся почти насмешливый вопрос Янь-вана:
– Симэнь Нао, ты все еще сопротивляешься?
Искренне признаюсь, что в этот миг, когда я зажаренный лежал в луже масла, а моя кожа громко потрескивала, я действительно испугался. Мне было понятно, что способность терпеть боль и муки уже достигла предела, и если я не соглашусь с обвинениями, то неизвестно, какие еще пытки применят ко мне. Но если я сдамся, то неужели мои прежние страдания окажутся напрасными? Я с трудом приподнял голову, которая, казалось, вот-вот оторвется от шеи, и всмотрелся в освещенного свечами Янь-вана и хитро улыбающихся судей возле него. От яростного гнева в душе я вдруг встрепенулся. «Будь что будет! – подумал я, – пусть они меня сотрут в порошок жерновами, пусть разотрут в пыль в ступе, но я опять скажу о своей невиновности!».
Из моего рта брызнули капли вонючего масла, когда я выкрикнул эти слова.
– Я невиновен!
– Я, Симэнь Нао, в течение тридцати лет жизни в мире людей любил физическую работу. Тяжким трудом и бережливостью содержал свою семью. Чинил мосты и заново прокладывал дороги. И не был чужд благотворительности. Благодаря моим щедрым денежным вкладам были восстановлены скульптуры Будды в храмах волости Северо-Восточная Гаоми. Рисом из моих запасов были спасены от голодной смерти многие бедняки. Каждая крупинка риса в моих кладовых пропитана моим потом, каждый медяк в моих семейных сбережениях заработан тяжелым трудом. Я разбогател только благодаря неустанной работе и достиг денежного достатка лишь благодаря собственному уму. Я уверен, что не сделал в жизни ничего такого, чтобы чувствовать угрызения совести.
– Однако, – на этой фразе мой голос стал резким, – такого доброго, честного и порядочного человека как я, они связали, словно преступника, привели к мосту и расстреляли!.. Стоя рядом, они выстрелили в меня в упор из старого огромного ружья, заряженного порохом и картечью. Одним оглушительным выстрелом они превратили мою голову в кровавое месиво, забрызгав мост и белые огромные круглые валуны под ним...
– Я не сдамся, я невиновен, и прошу отпустить меня обратно, чтобы я мог спросить у тех людей, глядя им в глаза, в чём я перед ними виноват?!
Мне было видно, как во время моего яростного монолога хитрый лик Янь-вана беспрестанно морщился, а судьи отворачивали головы, так как не смели взглянуть мне в глаза. Я не сомневался, что они хорошо знают о моей невиновности, о фальшивости обвинения, но по каким-то неизвестным мне причинам делают вид, что ничего не слышат и ничего не видят. Я не переставал кричать, каждый раз повторяя одни и те же слова до тех пор, пока Янь-ван, после недолгого перешептывания с судьями, не ударил деревянным молоточком и произнёс:
– Хорошо, Симэнь Нао, мы признаем, что ты невиновен. В том мире живет немало людей, которые заслуживают смерти, и в то же время, наоборот, многие другие, достойные жизни, умирают. Такие факты наше царство не может изменить. Но на этот раз мы сделаем исключение – помилуем и вернем тебя обратно.
Внезапная радость упала на меня, словно тяжеленный жерновой камень и, казалось, раздавила мое тело. Властелин Ада Янь-ван бросил на пол свой ярко-красный треугольный жезл и с явным нетерпением в голосе приказал:
