О благодатный, нежный и всесильный опиум!
Ты, проливающий целительный бальзам в
сердце бедняка и богача, утоляющий боль ран,
которые никогда не зарубцуются, в муки,
которые вызывают бунт духа. Красноречивый
опиум!.. Ты, только ты даёшь человеку эти
сокровища, ты обладаешь ключами рая, о
благодатный, нежный, всесильный опиум!
Де Квинси. «Исповедь английского
опиомана...»
мею ещё раз напомнить, что опиум весьма коварен. Вы рискуете стать его рабом. Он сулит ключи от рая, но ведёт прямёхонько в ад.
— Я знаю.
— Вы положительно уверены в необходимости столь опасного эксперимента?
— Безусловно.
— А вы когда-либо курили хотя бы табак?
— Не считал никогда это интересным.
— Но теперь...
— Теперь совершенно иное. Мне следует испытать на себе то состояние, которое одинаково привлекательно для людей разных рас и уровней культуры.
— А если вас затянет этот омут?
— Очень сомневаюсь.
— Осмелюсь предположить, что вас, дорогой друг, чрезмерно увлекает риск.
— Нет, познание. Итак, не пора ли?
— Ну что ж, извольте. Как мы условились, готов наблюдать за вами.
Оба встали и направились к широкой лестнице, ведущей на второй этаж из этого просторного холла. Тотчас впереди возник пожилой китаец. Его голова была наклонена вперёд в полупоклоне, а чёрная длинная коса лежала на шёлковой рубашке цвета индиго, словно стрела-указатель, направленный вниз. Они поднялись наверх, продолжая разговор. Ковровая дорожка скрадывала звуки шагов.