Миклухо-Маклай - [3]

«3 ч. 25 м. Двадцать вторая трубка. Маклай лежит с закрытыми глазами, но замечает, что он чувствует себя «как прежде ещё никогда не чувствовал», но это своеобразное чувство не даёт ни приятного, ни неприятного ощущения. Склера очень сильно наполнена кровью. Пульс и дыхание без изменения.

3 ч. 29 м. Субъективное чувство большого покоя и приятного состояния...»

Доктор видел перед собой полусонного человека с полузакрытыми глазами. Если приподнять веки, то видно, что они налились кровью. Этот человек беспомощен, не может встать без посторонней помощи, хотя и способен ещё давать — с большими усилиями и постоянными паузами — вразумительные ответы на простые вопросы о самочувствии. Лицо его становится безмятежной маской. Поистине — переход к покойнику, в иное состояние сознания, отрешённого от тела. По-видимому, вскоре ему можно было бы сделать операцию, и он не почувствовал бы боли.

«3 ч. 37 м. Субъективное чувство приятного покоя. Маклай говорит: «Я ничего не хочу и ни к чему не стремлюсь».

3 ч 40 м. Двадцать пятая трубка. Большая сонливость. Но лёгкий укол карандаша в область селезёнки заставляет его вздрагивать. Маклай продолжает требовать курить.

После двадцать шестой трубки, которую Маклай курит с очевидным удовольствием, он, кажется, спит...»

Он ясно слышал вопросы, но словно доносящиеся издалека и тотчас пропадающие, проходящие мимо сознания. Не было никакого желания обдумывать их и подбирать слова для ответа. Да и слова беспорядочно блуждали, не желая выстраиваться в осмысленные фразы, а речь была неподвластна воле. Мир — как ощущение, но вне воли. Она растворяется, как дым... А что дальше. Ещё, ещё одну трубку...»

«4 часа. Двадцать седьмая трубка.

На вопросы Маклай отвечает: «Я плохо слышу», говорит несколько слов на иностранном языке; говорит также: «Я очень устал», но продолжает курить, глубоко затягиваясь...

4 ч. 40 м. Маклай открывает глаза, но сразу же закрывает снова, на вопрос, как себя чувствует, отвечает: «Хорошо, я совсем оглох, хотел бы ещё курить; разве человек с трубкой ушёл?»

4 ч. 55 м. Медленное возвращение сознания».

Так казалось стороннему наблюдателю. Однако Маклай всё это время не находился в беспамятстве. Приступая к эксперименту, он полагал, что под влиянием опиума впадёт в сон с причудливыми фантастическими сновидениями. Этого не происходило. Быть может, сказывалось его стремление всегда контролировать свои ощущения, отмечать всё, что происходит во внутреннем мире, быть одновременно и подопытным, и учёным-исследователем.

Он пребывал в полусне, доносились какие-то звуки, но слов и смысла фраз не удавалось понять; стало ясно, что доктор не только задаёт вопросы, но и предлагает встать. И хотя тело не слушалось, как будто отрешённое от его власти, а голова кружилась, он поднялся с кушетки и с помощью доктора и слуги стал переодеваться...

Его под руки вывели из комнаты, провели по лестнице на первый этаж. Ноги двигались вяло, заплетаясь, глаза оставались полузакрытыми. Мелькали какие-то лица, смотревшие с любопытством, возник невесть откуда паланкин, в который его усадили. Под лёгкое покачивание паланкина Маклай провалился в бездну небытия...

Проснулся ночью. На столе ярко горела лампа. С трудом встал и неверной походкой, шатаясь, подошёл к столу, на котором был оставлен ужин. Жадно поев, вернулся к кровати и вскоре заснул.

Рано утром разбудил его голос слуги, настойчиво повторявшего, что пора ехать в Кантон. Действительно, таковы были планы Миклухо до эксперимента. А он не позволял себе уступать обстоятельствам. Однако на этот раз они оказались сильнее его. Учёный слишком ослаб, что было непривычно и неприятно сознавать. Попытавшись встать, бессильно опустился на подушки, решил что-то объяснить слуге, но только слабо махнул рукой и снова погрузился в сон.

Проснулся после полудня с тяжестью в ногах и пустотой в голове. Встал к обеду, поел с аппетитом, по-прежнему ощущая слабость, лёгкие головные боли и головокружение при ходьбе.

В те дни, которые оставались до отхода клипера «Изумруд» из Гонконга, он постоянно возвращался к своему опыту курения опиума. Прежде всего отметил, что у него не было никакого желания и мысли, испытанных во время эксперимента. Конечно, он прежде без особой охоты занимался описанием наблюдений. Но сейчас — пришлось с горечью признаться — его воля была парализована, подавлена. Хотелось вновь испытать блаженство нирваны.

Пришёл доктор Клоус, справляясь о самочувствии, и как бы между прочим спросил:

— Николай Николаевич, у вас не возникает желания повторить эксперимент?

Проницательный доктор словно читал его мысли.

— Да, доктор, возникает.

— И вы готовы вновь посетить этот Китайский клуб, чтобы, как вам представляется, обогатить науку своими самонаблюдениям?

— А почему бы и нет?

— Смею напомнить, что я не раз предупреждал вас...

— Простите, доктор, я пошутил. Мне вполне достаточно одного эксперимента.

— Отрадно слышать. Признаюсь, я очень опасался за вас. Нет, не подумайте, будто я усомнился в вашей силе воли, в вашем интеллекте или самообладании. Ни в коей мере! Но когда человек проведёт столько месяцев среди дикарей, каннибалов, в постоянном напряжении нервов, у него должна естественно проявиться обратная реакция, желание полнейшего покоя. Разве не так? А опиум предоставляет для этого прекрасные возможности. Согласно литературным источникам, особенно много морфинистов и опиоманов появляется во время военных действий. Люди не выдерживают постоянного нервного напряжения. Вот и вы могли пожелать забыться...