Определение современных путешествий.
Разговор о Египте. Александрия — Каир.
Городские подробности. «Золотой базар».
Каирская цитадель. Немного истории
Современные путешествия подчас кажутся мне неким практическим воплощением философской проблемы «прерывности и непрерывности». Раньше все происходило планомерно и чинно. Отбывал, скажем, человек из Москвы или Петербурга в южном направлении и уже неукоснительно следовал до своего конечного пункта — Хартума, например, или озера Укереве в тропической Африке… Не бывало такого, чтобы путешественник метался между Африкой и Москвою, ибо уж очень много времени и сил отнимала дорога…
Мы, путешественники второй половины двадцатого века, нарушили классический принцип непрерывности — не по своей воле, тут и помогает и мешает техника. Помогает, потому что избавляет от долгих блужданий на подступах к цели. Мешает, потому что разделяет временными и эмоциональными барьерами последовательный ряд впечатлений.
Я собираюсь рассказывать в этой книге о путешествии от Москвы до Южной Родезии, до знаменитого водопада Виктория на Замбези. Сейчас, когда я пишу, путешествие кажется мне непрерывным. В строгом географическом порядке я вспоминаю дорогу от Москвы до Одессы, плавание на теплоходе по Черному и Средиземному морю, путешествие по Египту до южных границ; вспоминаю Судан, Сомали, Кению, Уганду, Танзанию, Малави, Замбию… Но на самом деле маршруты мои, как старая кинолента, несколько раз обрывались… Мне придется склеить отдельные куски, потому что в принципе, как всякий уважающий себя философ, я за единство прерывности и непрерывности; обрывались поездки, но продолжалась жизнь и продолжалось путешествие.
Не могу представить себе географа, которому не хотелось бы хоть однажды побывать на берегах Нила. Египет — непридуманная географическая классика. Пустыни. Река со сложнейшим режимом. Дельта, похожая на греческую букву «А» и ставшая нарицательной для всех речных дельт земного шара. Четкая — до последнего времени — зависимость быта и хозяйства от природных условий.
И наконец, одна историко-географическая деталь, удивительно сочетающая в себе поэзию с мудростью: я имею в виду определение длины окружности земного шара, произведенное Эратосфеном еще за три века до нашей эры. Эратосфен жил и работал в Александрии, но он знал, что в день летнего солнцестояния лучи в Сиене — нынешнем Асуане — падают отвесно, а в Александрии — наклонно. Он измерил угол падения, а потом вышел из Александрии с караваном верблюдов в Асуан и долгими жаркими днями отсчитывал верблюжьи шаги, чтобы узнать расстояние между этими городами… Его расчеты оказались на редкость точными для того времени.
Но хрестоматийная географичность Египта сделала его чрезвычайно неудобным, трудным для современных описателей Земли. «Египет — это дар Нила», — сказал еще Геродот, и весьма нелегко к этому что-нибудь добавить, если не вдаваться в подробности.
На свою первую поездку в Египет я смотрел поэтому как на сугубо общеобразовательную — посмотрю Нил и пустыни, посмотрю города и пирамиды.
Именно в таком плане я излагал свои соображения Батанову, старому товарищу, с которым вместе ездили по Марокко года два назад. Потом Батанова перевели в Каир, и в Москву он приехал в отпуск.
Батанов посмотрел на меня как-то странно и то ли улыбнулся, то ли поморщился.
— По-моему, ты преувеличиваешь собственные знания о Египте, — сказал он и достал с полки книгу. Книга называлась «Путешествие с домашними растениями» и была выпущена в Москве в 1954 году. Хобби Батанова — цветы, и специальную библиотечку он возит с собою повсюду.
— Посмотри и скажи, что здесь правильно, — предложил он мне, раскрывая книгу на цветной вклейке с египетским пейзажем.
— Что неправильно? — переспросил я.
— Нет, что правильно. Я не оговорился.
Долго смотрел я на рисунок и, чем дольше смотрел, тем больше удивлялся.
— Вот, вода в реке — это правильно, — сказал я.
— То-то что вода. Даже пирамиды умудрились поместить на восточном берегу Нила, хотя у древних египтян «страна мертвых» находилась на западе, в Ливийской пустыне.
— Парус на лодке — трапециевидный, — сказал я. — Но египтяне плавают под треугольными парусами…
— Парус — шут с ним, в конце концов. В Судане но Нилу плавают и под такими. Ты посмотри, что они с растительностью натворили… Кстати, это одно из распространеннейших недоразумений. Я убежден, что девяносто человек из ста будут утверждать, что в Египте растут лотос и папирус… А как же? Папирус — символ Верхнего Египта, лотос — Нижнего. Лотос и папирус запечатлены в архитектуре, из папируса изготовляли подобие бумаги…
— Ты хочешь сказать, что папирус в Египте не сохранился? — перебил я.
— В Египте сохранился. В Каире у меня на окошке растет — посмотришь. И еще я видел папирус в маленьком бассейне перед Каирским музеем… А на берегах Нила его давным-давно нет. Поезжай в Уганду, к истокам Нила, если хочешь полюбоваться зарослями папируса… В Египте ему и расти негде — ведь каждый клочок земли вдоль Нила освоен и засеян… Но самое забавное, конечно, с лотосом. Лотос вообще никогда не рос в Египте. Теперь, правда, завезли несколько растений и посадили в том же бассейне у музея, но на берегах Нила, как изобразил шутник-художник, его никогда не было и в помине…
