Лес

Лес

«И клад, ежели когда попадается, — все в лесу… Что за причина, братцы: тетка Арина девять зорь ходила за кладом. Станет копать — все уходит, пойдет домой — опять покажется. Так и не дался...»

Жанры: Драматическая литература, Русская классическая проза
Серия: Сцены из народного быта
Всего страниц: 2
ISBN: -
Год издания: 2011
Формат: Полный

Лес читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

(Ночь. Луговина в лесу. Посередине разложен костер).

ЯВЛЕНИЕ I

АНТОН и СЕМЕН сидят у костра; ПРОХОР поодаль лежит на армяке.


Антон (подкладывая хворост).

Ночь-то какая… Тихо!..


Семен.

Тихо!..


Прохор (Зевая).

Время чудесное… (Молчание). Эко, братцы, это лес!..

Чего в ем нету: и трава всякая, и птица разная…


Антон.

Божье произволенье!..


Семен.

И клад, ежели когда попадается, – все в лесу… Что за причина, братцы: тетка Арина девять зорь ходила за кладом. Станет копать – все уходит, пойдет домой – опять покажется. Так и не дался.


Прохор.

Брать, значит, не умела. Без разуму тоже не возьмешь.


Семен.

Я бы сейчас ухватил!


Прохор.

Ухватил один такой-то!.. Я тоже однова ходил, ходил…


Антон.

Може, его и не клали…


Прохор.

Клад был… это верно.


Семен.

Что ж, братец мой, во сне тебе это привиделось, али как? Тетка Арина сказывала, вишь, ей старец во сне объявился: хочу, говорит, я, раба Божья, счастье твое тебе сделать; ступай ты, говорит, на зоре к Федькину дубу, только ты иди, а назад чтобы не глядывайся.

Придешь ты, говорит, к Федькину дубу, оборотись лицом к зеленому лугу, отойди девять шагов и копай тут…


Прохор.

Нет, мне беглый солдат означил… по его речам я искал.


Антон.

Поймал ты, значит, его, солдата-то?


Прохор.

Поймал.


Семен.

Какой смелый!..


Прохор.

Чего робеть-то?


Семен.

Как чего, братец мой! убьет.


Прохор.

Ничего. На войне ежели – вестимо убьет; а в лесу он ничего, потому отощает. В лесу что он ест? Есть ему нечего… Ягода… Ягодой, али корешком каким ни на есть сыт не будешь. Ну, и отощал человек, – силу, значит, забрать не может. Опять же и ружья этого при ем нету.


Антон.

А ты в лесу его захватил?


Прохор.

В лесу; опричь лесу ему жить негде. Шел я тогда на покос, только что солнышко встало: смотрю, голова, а он сидит это, муницию свою заправляет. Подошел я к ему. Увидал это он меня – ровно бы вот лист затрясся. – Какой ты такой есть человек? говорю. – Ступай, говорит, дядюшка, своей дорогой, коли худа себе не хочешь. – Зачем, говорю, – идти мне некуда: я здешний. – Ничего ты, говорит, сделать мне не можешь, потому, говорит, я служу Богу и великому государю. – Мне, говорю, твоя душа не нужна, а что собственно к начальству я тебя предоставлю. – Испужался.


Семен.

Испужался?!..


Антон.

Испужаешься! За это ихнего брата не хвалят.


Прохор.

Где хвалить!.. Делать, говорю, нечего, друг мой сердечный, пойдем. – Есть, говорит, на тебе крест? – Есть, говорю. – Крещеный ты, говорит, человек, а своего брата не жалеешь: мне ведь, говорит, наказанье великое будет. – Я этому, говорю, голубчик, непричинен.


Семен.

Как же, сейчас ему лопатки назад и закрутил?


Прохор.

Без этого нельзя… порядок. Завязал это я ему назад руки, повел к становому. – Пусти, говорит, меня, дядюшка: – клад я тебе за это покажу, в купцы тебя произведу. – Сказывай, говорю, где? Коли верно скажешь, помилую. – Стал это мне сказывать приметы, где и что, а ребята ваньковские нам навстречу. – На войну, что ли, говорят, господа честные, идете? Обступили нас, стали допрашивать, да так вплоть до станового и шли. Опосля уж я искал, искал этого места: ровно и похоже найдешь, – станешь копать: нет. Так и бросил.


Семен.

А кабы нашел – ладно бы было.


Прохор (повернувшись на другой бок).

Пущай кто другой ищет. (Продолжительное молчание).


Антон.

Соловьи-то петь перестали. Оченно уж я люблю, коли ежели когда соловей поет.


Прохор (зевая).

Синица лучше.


Антон.

Где ж синице!.. Синице супротив соловья не сделать.


Прохор.

Сделает…


Антон.

Невозможно!.. Да ты соловьев-то слыхал ли?


Прохор.

Где слыхать! У нас их на мельнице тьма тьмущая, и домики для их понаделаны.


Антон.

Это скворцы!..


Прохор.

То бишь, скворцы… Все одно, и скворцы поют.


Антон.

Соловей, ежели теперича, когда петь ему, он сейчас… фиу, фиу. (Подражает пенью соловья; в лесу раздается свист).


Семен (прислушиваясь).

Что свистишь-то?


Антон.

А что?


Семен.

Погоди… молчи… (Все прислушиваются; опять раздается свист).


Прохор.

Разгуляться вышел…


Антон.

Кто?


Прохор (таинственно).

Кто? – Известно, кто.


Семен.

Теперича, ежели табун где близко, весь табун угонит.


Прохор.

Ничего, стороной пройдет.


Антон.

Да что вы, черти! – это сыч.


Семен.

Похоже!


Антон.

А то нет? Эх, вы!..


Прохор.

Коли свистит – ничего; а иной раз ровно малое дитя плачет… как есть ребенок.


Семен.

У нас летось под самый Успленьев день табун угнал.


Антон.

Ну, ври под пятницу-то!


Семен.

Вплоть до реки гнал.


Прохор.

Как до реки догнал, так и шабаш, дальние не погонит, жалеет тоже скотину-то.

ЯВЛЕНИЕ II

ПАВЕЛ-лесник (выходит справа).


Павел.

Что ж огонь-то не гасите… не спите?


Семен.

Так, сами промежду себя разговариваем.


Павел.

Спать чай пора.


Прохор (тихо).

Сам сейчас окликался.


Павел.

В обход ходил – не слыхал. Что ж, мы к этому привычны… это нам ничего.


Семен.

А мне, братец ты мой, жутко стало.


Павел.

По первоначалу, как я в лес пошел, и мне жутко было. Привык. Идешь, бывало, по лесу-то, все нутро в тебе переворачивает, а теперь ничего. Лихого человека бойся, а лешой ничего тебе не сделает. Домовой хуже – тот наваливается; а лешой, коли он уже оченно когда разбалуется, так он только тебя обойдет. Опять же на него молитва такая есть… особенная. Коли кто эту молитву знает, тому ничего.


Семен.

А ты, дядя Павел, знаешь?


Еще от автора Иван Федорович Горбунов
Очерки о старой Москве

Актер Горбунов совершал многочисленные поездки по России. Он создал эстрадный жанр устного рассказа, породил многочисленных последователей, литературных и сценических двойников. В настоящее издание вошли избранные юмористические произведения знаменитого писателя XIX века Ивана Федоровича Горбунова.


Генерал Дитятин

В настоящее издание вошли избранные юмористические произведения знаменитого писателя XIX века Ивана Федоровича Горбунова.Не многим известно, что у Козьмы Пруткова был родной брат – генерал Дитятин. Это самое вдохновенное создание Горбунова. Свой редкий талант он воплотил в образе старого аракчеевского служаки, дающего свои оценки любому политическому и общественному явлению пореформенной России.


Мастеровой

Сцена из городской жизни. Диалог в мастерской.


У пушки

Сцена из городской жизни. Диалог у пушки.


На почтовой станции ночью

Сцена из народного быта. Диалог на почтовой станции.


Сцены из народного быта

В настоящее издание вошли избранные юмористические произведения знаменитого писателя XIX века Ивана Федоровича Горбунова.Актер Горбунов совершал многочисленные поездки по России. Он создал эстрадный жанр устного рассказа, породил многочисленных последователей, литературных и сценических двойников. В настоящее издание вошли избранные юмористические произведения знаменитого писателя XIX века Ивана Федоровича Горбунова.


Рекомендуем почитать
Сибирский рубеж

«…Серый осмотрелся. Шумели корабельные сосны, серебрился снег на ветвях можжевельника. Вяло подрагивали на ветру торчащие из наста острые стебли прошлогодних сорняков. Лисьи следы, птичьи следы, характерный след шасси бегуна.И все-таки Серому на этот раз повезло: успел устроиться с ружьем в валежнике, и пуля с закаленным стальным сердечником словно сама нашла цель. Вообще, бегуна можно было вырубить несколькими точными выстрелами из «АКМ», естественно, использовать бронебойные патроны, но противотанковым ружьем – вернее.Серый еще раз посмотрел по сторонам, затем потянулся к рации…».


Колыбель разума

«…Они действительно нашли снаряд, прилетевший с Марса, у пересыхающего ручья Можайки, на пологом склоне старого холма, поросшего диким кустарником и пьяным лесом. Тускло отсвечивающий, гладкий, высоченный конус стоял на широко расставленных опорах, между которыми торчали вниз загадочные трубы с раструбами типа духовых. Растительность вокруг снаряда сгорела дотла, кое-где еще тлели угли. Хотя известняк, из которого слагалась здесь порода, успел остыть, черная плешь отпугивала охранявших место падения городовых.


История рыцарства во Франции. Этикет, турниры, поединки

Гюстав Коэн, известный специалист по истории Средних веков, в своей книге подробно исследует понятие и происхождение рыцарства, его кодекс и традиции, моральные качества и профессионализм средневекового воина. Подчеркивая важную роль рыцарства как института феодального общества, автор рассматривает историю возникновения и характер рыцарских орденов – госпитальеров, тамплиеров и других. Особое внимание Коэн уделяет образу рыцаря в героическом эпосе.


Честность разносчика газет

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Симулянты

Юмористический рассказ великого русского писателя Антона Павловича Чехова.


Девичье поле

Алексей Алексеевич Луговой (настоящая фамилия Тихонов; 1853–1914) — русский прозаик, драматург, поэт.Повесть «Девичье поле», 1909 г.



Кухарки и горничные

«Лейкин принадлежит к числу писателей, знакомство с которыми весьма полезно для лиц, желающих иметь правильное понятие о бытовой стороне русской жизни… Это материал, имеющий скорее этнографическую, нежели беллетристическую ценность…»М. Е. Салтыков-Щедрин.


Алгебра

«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».


Слепой Дей Канет

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


На празднике

«Сказывают, у его денег залежных много. Вот, ребята, кабы нашему брату теперича деньги — не стали бы мы так-то трепаться, задали бы форсу! Я бы сей трактир снял, али бы…».


Громом убило

«А мы, вишь ты, ловили рыбу. Он и подошел к нам. Посидел, посидел. Словно бы, говорит, мне скучно. Третий день сердце чешется, да и отошел от нас. Сидим мы под ивой — ветерочек задул, так махонькой… ветерочек, да ветерочек. Смотрим — по небу и ползет туча… от самого от Борканова. Так и забирает, так и забирает… Страсть! Подошла к реке-то…».


На большой дороге

«Я разов шесть в уголовной-то парился, да Бог миловал, один раз только в сильном подозрении оставили. А уж однова как приходилось: если бы попался, миногами бы накормили...».


Постоялый двор

«А это ночевала я в келье у матушки у Илларии, и все она рассказывала мне про божественное, и как все насчет жизни, и что, например, как жить мы должны. И такой на меня, раба Божья, глубокий сон нашел — так сидемши и уснула. Вижу, будто я в пространной пещере, и вся она, будто, позлащенная, а на полу все камение самоцветное… И иду, будто, я по этой пещере, а за мной старцы, все, будто, старцы...».