Подвернувшуюся работенку Дортмундер назвал бы мошенничеством с пропавшим наследником. Все началось неделю назад, когда ему позвонил шапочный знакомый, парень по кличке Псевдоним (его называли так, поскольку он работал под таким количеством имен, что все уже давно запутались) и сказал:
– Эй, Джон, Псевдоним на проводе. Мне вот интересно: ты что, заразился гриппом? Давненько не заглядывал.
– Куда это?
– В «Армвири».
– А-а, да. Припоминаю, я тебя там как-то видел.
Дортмундер уточнил в телефонной книге адрес «Армвири» и отправился туда. Псевдоним сидел в кабинке в задней части заведения под плакатом времен Второй мировой войны, где кто-то замазал черным почти все зубы у японцев.
– Все, что потребуется,– сказал он из-под своих новых усов (в данный момент они были рыжими, как и волосы),– дать показания. В следующий четверг, в десять утра, в адвокатской конторе в здании «Грейбар»[3]. Все займет около часа. Приходишь, тебя приводят к присяге и задают несколько вопросов. Собственно, и все.
– А ответы?
– Узнаешь.
– Моя доля?
– Полштуки.
Пятьсот баксов за часовую работу. Неплохо. Хотя... смотря за какую.
– Могут возникнуть непредвиденные осложнения? – поинтересовался Дортмундер.
Псевдоним пожал плечами.
– Им нужен Фред Маллинз с Лонг-Айленда.
– Кто он?
– Ты.
– Понятно.
– На нашей стороне также будет адвокат. Он не в курсе всех деталей, для него ты – Фред Маллинз из Каррпорта на Лонг-Айленде. Он должен просто проконтролировать, что все пройдет гладко. А потом в лифте он передаст тебе конверт.
– Звучит неплохо.
– Да, это дело не стоит и выеденного яйца.– С этими словами Псевдоним вручил конверт, открыв который дома, Дортмундер обнаружил биографию некоего Фредерика Альберта Маллинза и его соседей – семьи по фамилии Анадарко, проживавших на Ред-Тайд-стрит в Каррпорте между 1972 и 1985 годами. Он старательно вызубрил всю информацию, и каждый вечер его экзаменовала верная подруга Мэй, возвращаясь из супермаркета «Сэй-фуэй», где работала кассиром. Но в следующую среду, за день до спектакля, Дортмундеру позвонил Псевдоним и спросил:
– Ты помнишь про тачку, которую я собирался покупать?
Ого! Вот, значит, как.
– Да, конечно,– подтвердил Дортмундер.– Ты, кажется, собирался заплатить за нее пятьсот.
– Так вот, в последнюю минуту выяснилось, что возникли непредвиденные осложнения. Тачка не на ходу.
– А как насчет пяти сотен?
– Видишь ли, Джон, покупка отменяется.
Вот почему в десять утра в четверг Дортмундер вместо того, чтобы находиться в адвокатской конторе и обсуждать семейство Анадарко из Каррпорта, сидел дома и изо всех сил пытался изгнать из памяти любые воспоминания о Фреде Маллинзе и всех его соседях до единого. Вот почему в 10:22 он отреагировал на звонок в дверь, за которой обнаружился курьер из «ФедЭкса»[4].
Дортмундер никогда прежде не общался с «ФедЭксом» и поэтому не знал, как заполнять квитанцию, но, следуя инструкциям курьера, все-таки справился с этой задачей.
Доставленной корреспонденцией был яркий красно-белосиний картонный пакет, в котором что-то лежало. Адресованный Мэй Беллами, он был отправлен из юридической фирмы где-то в Огайо. Дортмундер знал, что у Мэй в Огайо жила семья (именно поэтому она никогда не собиралась туда переезжать), и поэтому согласился взять пакет, расписался в квитанции «Ральф Беллами» и остаток дня развлекался тем, что гадал, что бы там могло находиться.
В итоге, когда Мэй в 17:40 вернулась домой, Дортмундер не стал заводить разговор о том, кто из семейки Анадарко учился в Аннаполисе[5], а сразу сообщил:
– Тебе тут кое-что принесли.
– Джон, я сама принесла две полных сумки. Вот, забери одну.
– Я не это имел в виду.– Дортмундер взял одну из сумок, набитых продуктами, которые Мэй каждый день приносила с работы в качестве неофициальной прибавки к зарплате. Он оттащил трофеи на кухню, где указал на лежавший на столе пакет.– Вот, доставлен «ФедЭксом» из Огайо.
– Что в нем?
– Понятия не имею.
Мэй подошла к столу и принялась рассматривать пакет, впрочем, не дотрагиваясь до него.
– Из Цинциннати,– констатировала она.
– Я заметил.
– От каких-то тамошних адвокатов.
– И это я заметил. Его принесли сегодня утром, в районе пол-одиннадцатого.
– Они всегда доставляют корреспонденцию по утрам. Интересно, чем они занимаются остаток дня?
– Мэй, ты будешь вскрывать эту штуку?
– Не уверена. Как считаешь, если я его вскрою, это не вызовет непредвиденных осложнений?
– Например?
– Ну, не знаю. Все-таки адвокаты.
– Распечатывай,– решился Дортмундер. Если там внутри какие-то проблемы, мы всегда сможем соврать, что в жизни его не видели.
– Но ты же за него расписался?
– Еще бы.
Мэй взглянула на Дортмундера и, в конце концов, до нее дошло.
– О’кей.– Она взяла конверт, надорвала его, запустила пальцы внутрь и достала фирменный бланк с машинописным текстом и небольшую коробочку, в которой могли храниться сережки или отрубленный палец жертвы похищения.
Отложив конверт и коробочку, Мэй развернула письмо, прочла его и молча передала Дортмундеру. Тот увидел пять фамилий и длинный адрес, напечатанные жирной черной краской на плотном листе дорогой бумаги. Они располагались слева, а справа было вписано: «Мисс Мэй Беллами» и адрес: их квартира и дом на Восточной 19-й улице в Нью-Йорке. Далее шел текст:
