В течение многих лет я работал в службе безопасности. Каждый по-своему зарабатывает себе на хлеб насущный, и мне нравилось то дело, которым я занимался. Риск, постоянная опасность – разве это не прельстит настоящего мужчину?
Я прошел хорошую подготовку и считаю себя профессионалом. Я выполнял чужие приказы и мало задумывался над их моральной стороной – для меня это не имело большого значения. Как и многие другие, кто работал со мной, я был всего лишь исполнителем и хорошо справлялся со своими обязанностями.
Я верил в законы справедливости и честно исполнял долг перед Родиной.
Но в один момент все рухнуло, моя жизнь превратилась в кромешный ад. А ней уже не было места для любви, преданности, благородства и бескорыстной дружбы. Я перестал быть нужным Родине, меня вычеркнули из списка живых и вышвырнули на свалку как отработанный материал. Руководство, пославшее меня выполнять опасное сверхсекретное задание, отдало меня в руки противника. Все было проделано быстро, без сожаления и в интересах отечества. Любимая женщина, клявшаяся мне в верности до гробовой доски, отказалась от меня. Друзья, с которыми я делил радости и горе, предали меня.
Судьба распорядилась со мной жестоко. Сейчас очень многие хотели бы, чтобы меня не было, чтобы я действительно погиб еще тогда, три года назад каждый из них отрекся от меня по своей причине: кто – из страха за свою жизнь и карьеру, кто – из-за трусливой подлости, так как помочь мне или хотя бы поддержать – означало бы подвергнуть опасности себя и своих близких. А кто просто не хочет ворошить прошлое, они привыкли к кажущемуся спокойствию. И все они до абсурдности верят в то, что если бы я вдруг перестал существовать, то дальше их жизнь пошла бы своим чередом, они были бы счастливы и сумели поладить со своей совестью.
Что же, я не имею права обвинять их в предательстве. Я не судья ни своей жене, ни своим друзьям. Их можно понять. Нас рассудит время.
Но кое-кому все-таки придется поплатиться. Я никогда не смогу смириться с ужасной несправедливостью по отношению к моей судьбе тех людей, которые взяли на себя ответственность решать, стоит ли мне жить вообще. Они должны ответить за совершенное преступление, за мою исковерканную жизнь.
Я исполню приказ, чего бы мне это ни стоило, и доведу до конца незавершенное дело. Я знаю, что на этом пути меня подстерегают многие трудности, что моей жизни грозят смертельные опасности. Но, к счастью, она у меня еще есть. Значит, я не имею права отказаться от мести.
Пусть мои враги попрыгают на раскаленной сковородке, как и мне пришлось испытать все муки ада. И только тогда, когда последний из моих обидчиков будет наказан по заслугам, я смогу жить спокойно.
(суббота, 17 августа)
Утром я проснулся в половине седьмого. Жены дома уже не было. Я посмотрел на часы и решил, что она ушла минут сорок назад. Чтобы добраться до работы, ей требовалось с пересадками проехать почти на другой конец города.
Я встал с кровати, с удовольствием потянулся и прошел в зал. Дверь на балкон была открыта, в комнату проникали солнечные лучи. Я вышел на балкон и некоторое время любовался утренним городом. Внизу торопливо шагали прохожие, проносились автомобили. В воздухе чувствовалась прохлада, которую еще не успел бесследно поглотить начинающийся день. Судя по ясному небу и почти безветренной погоде он обещал быть жарким.
Я отправился в ванную комнату, чтобы принять холодный душ. Сегодня я наконец решил воспользоваться приглашением дяди Сени, родственника жены, и поехать на электричке до Есино, где он жил.
Заканчивалась вторая неделя моего отпуска. Раньше мы с женой старались вместе вырваться из городской толчеи и отправиться куда-нибудь отдохнуть, погреться под лучами щедрого южного солнца. Но в этом году наши планы были нарушены моим руководством, которое с начала лета отказывало в отпусках не только рядовым сотрудникам, – без ответа оставались даже рапорты старших офицеров. В такой обстановке не могло не возникнуть подозрение в том, что наверху ожидаются какие-то бурные события.
Однако время проходило как обычно, в повседневной суете, и не было даже намека на изменения в стране. Только после того, как президент отбыл с семьей на Форос, нескольким старшим офицерам командование подписало рапорты на отпуск. Я тоже рискнул подать рапорт своему начальнику и, к собственному удивлению, получил «добро», однако с предупреждением далеко от столицы не отлучаться.
Из ванной я проследовал на кухню, поставил на плиту чайник, а затем вернулся в спальню, быстро натянул на себя джинсы и тенниску и наскоро заправил кровать. Пока закипала вода на плите, я доставал и приготавливал свои нехитрые рыбацкие снасти, хотя знал почти наверняка, что, попав к дяде Сене, мне не придется спокойно сидеть на берегу и ждать клева. Дядя Сеня считал рыбалку пустой тратой драгоценного времени, и сам не мог долго усидеть без движения на одном месте. Он говорил, что заниматься этим делом можно только дряхлым старикам, которые ни на что другое больше уже не годятся. Но я надеялся, что на этот раз он не устоит перед моими уговорами и отправится вместе со мной на речку.
