Кровавый след - [5]

– Прекрати, – ласково произнесла она. – Ты же видишь, я занята.

– Кем же? – спросил я, глядя в ее глаза.

На лице у жены появился румянец. Она обвила своими тонкими руками мою шею и прошептала на самое ухо:

– Тобой.

Сердце в моей груди радостно забилось, я привлек к себе Марину, усадил ее на колени и страстно поцеловал. По телу разлилось приятное ощущение тепла. В этот момент, кажется, был способен толкнуть двадцатипудовую штангу и без всяких затруднений удерживать ее.

Одной рукой я поддерживал Марину за талию, другой гладил ей ноги, медленно поднимаясь вверх, исследуя каждый сантиметр ее тела. Моя ладонь ощущала легкое вздрагивание ее тела. Я стал расстегивать пуговицы на ее халатике.

– Не здесь, – тихо сказала Марина.

Я бережно поднял ее на руки и понес в спальню. Обняв руками мою шею, Марина положила голову на плечо и спросила:

– А как же ужин?

Вместо ответа я закрыл ее уста долгим поцелуем. Она ответила, и это еще больше возбудило меня. Я осторожно опустил жену на кровать, одним движением стянул с себя тенниску и лег рядом. Марина повернулась ко мне, провела ладонью по моей груди и животу, расстегнула пуговицу на джинсах. Я приподнялся на одной руке, склонился над ней и стал покрывать ее тело нежными частыми поцелуями в губы, шею, грудь, живот…

Она гладила руками мои плечи, голову и возбужденно дышала, потом попыталась снять с себя халат.

– Помоги мне, – шепотом попросила жена.

Я помог ей освободить руки из рукавов, отбросил халатик. Обнаженное тело Марины было прекрасно.

– Я хочу тебя, – произнесла она.

И я ответил ей страстной взаимностью.

ГЛАВА ВТОРАЯ

(воскресенье, 18 августа)

Будильник разбудил меня в половине шестого. Я вскочил с кровати и начал быстро собираться. Марина еще спала. Одеяло сползло к ее ногам и открыло моему взору ее нежное тело, которое напоминало мне сейчас блаженные минуты прошедшей ночи.

Без пяти минут шесть раздался телефонный звонок. Я быстро снял трубку.

– Через пять минут будет машина, – услышал я спокойный голос Терехина.

Я прислушался, не разбудил ли звонок Марину, но из спальни не доносилось ни звука. Осторожно открыв дверь, я вышел из квартиры.

Из-за угла дома показалась служебная «Волга». Она притормозила рядом со мной, я быстро заскочил внутрь.

– Проснулся? – протянул мне руку Сергей Дроздов, один из товарищей по подразделению.

Впереди, рядом с водителем, я заметил Гену Москвина. Он обернулся:

– Тебя тоже из отпуска вызвали?

– Да.

– Я вот отдохнул всего шесть дней, – продолжал Москвин. – Теперь неизвестно, придется ли еще.

– А сколько ты успел, Витек? – спросил Дроздов.

– Две недели.

– Везет же некоторым, – с завистью вставил Москвин.

– Я не ответил. Разговор об отпуске мне уже порядком надоел.

– Так никуда и не съездил? – не отставал Москвин.

– А ты думал, что меня только сейчас спецрейсом из Сочи доставили? – огрызнулся я, давая понять, что мне не нравится эта тема.

Он замолчал и больше не приставал ко мне с дурацкими расспросами. Дальнейший путь мы проделали в полном молчании. Мне даже показалось, что ребята нервничали, впрочем, как и я сам.

Машина въехала во двор, и за нами закрылись ворота. Мы вышли, хлопнули дверцами и направились к своему подъезду.

Поднявшись наверх, я с удивлением отметил, что здание полно сотрудников, словно кто-то собрал всех для важного совещания.

Я увидел Терехина и направился к нему:

– Такое чувство, будто в разгаре рабочий день, а не половина седьмого воскресного утра.

– То ли еще будет, – многозначительно ответил Терехин.

Я внимательно посмотрел на него, ожидая, что тот закончит свою мысль, но Терехин молчал. Мы направились в кабинет шефа.

Полковник Филатов склонился над столом и делал какие-то записи. Ему было около сорока лет, и он имел славное героическое прошлое. За плечами полковника были Египет семьдесят пятого, специальное задание в Афганистане в восьмидесятом и миссия восемьдесят второго в Сирии и Ливане. Немногие в нашем подразделении могли похвастать таким списком.

Мы уважали шефа и старались прислушиваться к его советам. Свой авторитет он заслужил на практике, а не просиживал штаны в кабинетах. Такое среди ребят ценилось.

Наконец полковник оторвался от бумаги, провел рукой по густой копне темных волос, кое-где подернутой сединой и внимательно осмотрел подчиненных.

– Все в сборе, – сказал он и встал. – Что ж, давайте начинать.

Он вышел из-за стола и продолжал:

– Товарищи, ожидается подписание нового союзного договора. Это очень напряженный момент. Поэтому мы обязаны до особого распоряжения оставаться в пределах города, на нас может быть возложено выполнение ответственной задачи. Пока это все, что мне известно.

Я был удивлен. За долгие годы работы в спецорганах я повидал многое и привык к иносказательности или недосказанности. Но слова полковника Филатова были совершенно непонятными. И я уверен, что со мной согласился бы любой другой из тех, кто присутствовал сейчас в кабинете.

Мы стали украдкой переглядываться между собой.

Я сидел рядом с Лешей Терехиным. Нельзя было сказать, что мы с ним были особенно близки в повседневной жизни. Однако мы были больше, чем друзья, – мы были напарниками – и понимали друг друга с полуслова. Сейчас лицо Леши было обращено ко мне, и я знал, что хотел сказать мне Терехин: