или история второго города
(главы сатирической повести)
ЧТО СУТЬ КОМ-ЖЕН-ОМЫ
Разбирая краснобожскую Летопись, мы с удивлением убедились, что племя ком-жен-омов не принимало участия ни в пре из-за чести достроить, ни в изобличении преступного перед центром правителя Изотермова.
Естественно было с нашей стороны этим вопросом заинтересоваться.
«В чем дело? — думали мы: — Ужели в этом славном племени упал дух гражданственности. Ужели ком-жен-ом-ам наплевать стало и на честь племени и на почетные обычаи, свойственные все Головотяпам?»
И сами отвергли такие мысли:
— Нет! Не может быть того, чтобы честные ком-жен-омы поддались влиянию уныния и разложения! Тут что-нибудь да не так!
Летописец разрешил наши сомнения и окончательно обелил в наших глазах комженомское племя.
Мы нашли, наконец, указание причины, по которой комженомы отошли от общественной жизни нашего города.
Причина эта — изыскание способов сочетать идеологически выдержанное мышление с умением вкусно носить гетры и семицветные галстуки, коим изысканием были заняты в то время все краснобожские комженомы и комженфили.
* * *
Чтобы ввести читателя в курс этих изысканий, чтобы сделать ему понятной всю важность вопроса, нам придется несколько отвлечься в сторону истории и оставить ненадолго непосредственное изложение событий.
Что же суть «Комженомы»?
Как расплодилось это славное племя?
* * *
В той части Летописи краснобожской, которая носит название «Краснобожского временника», есть ответы на вопросы, касающиеся комженомов.
Еще во времена давние, изложенные в «Краснобожском временнике» под названием: «О нашествии злочестивых колчаков и батыев на краснобожскую землю повесть умильна», еще в эти давние времена существовало славное племя комженомов.
Только не было еще никаких оснований так именовать их.
Комженомы не лакировали себе ногтей, не носили крахмального белья, не плясали в танцклассах ни чарльстона, ни вальс-бостона. Даже и фокстротами не занимались.
Одевались они тогда в кожаные доспехи или ватные душегрейки, мечтали о судьбе Вани Иванова[1], чтоб отражать нашествия злочестивых колчаков и батыев, и читали взамен «Азбуки коммунизма» Бухарина похождения благородного Лихтвейса, разбойника, известного защитой угнетенных. Ибо «Азбуки коммунизма» в Краснобожске не было. Послали из губернии как-то десять экземпляров — так их по дороге братцы-Иванушки на раскурку употребили.
Были они, по свидетельству Летописца, «храбры зело» и обычаи в те времена были у них другие, чем ныне.
За занятие любовью — изгонялся провинившийся из племени, подвергаясь всеобщему презрению.
За пляску.
За распитие вина.
За чрезмерный лиризм.
За пребывание дома, а не в местах общественных.
За занятие наукой, а не войною.
За чрезмерные заботы о своей личности или одежде.
За хождение в баню вне очереди.
За получение пищи вне очереди и в чрезмерном количестве.
За все это — подвергался провинившийся всеобщему презрению.
Питались тогда акридами и дивьим медом и даже рачительному начальству не могла притти в голову мысль — указать племенам и народам на необходимость хотя бы почаще ходить в баню и заботиться о своем здоровьи и благосостоянии.
Отдай тогда начальство эдакий приказ — никто его не выполнил бы.
Ибо головы и сердца всех стремились к отражению злочестивого Батыя и умиротворению счастливому земли краснобожской.
Но отнюдь не к удовлетворению своих страстей.
И уже в этом-то стремлении были заложены начатки нынешних комженомских обычаев.
Ибо что есть обычай носить грязное белье, не заботиться о голове, не стриженной и переполненной гнидами ползающими, — что есть сие, как не мода?
И что есть обычай украшаться иноземным галстуком и плясать чарльстон? Что есть сие, как не мода?
Так одна мода превратилась в иную, совершенно ей противоположную.
* * *
Краснобожский Летописец изъясняет это происшествие, опираясь на ученое исследование моего друга Дребеденева о скуке.
Дескать, отразив нашествие злочестивых Батыев, некоторая часть краснобожцев вдруг заглянула в себя самое — и стало им пакостно и скучно.
«Скучно носить кожаные доспехи. Давайте лучше наденем фряжские и немчинские галстуки и, отлакировав ногти, назовемся комженомы!»
И назвались, и отлакировали, и надели.
То-то, лихо!
А заодно украсили жилища свои искусно сделанными бумажными цветами, портретами Блюхера и книжкой об английском милорде.
И взяли за главный обычай: при начальстве и родичах упирать на то, что они «ком»; а при прочих обитателях — на то, что они «жен-ом» — ы.
Ведь на самом же деле неловко как-то.
Скажем, обитательница роскошная, губки бантиком, платьице, туфельки, то да се, а ты вдруг оказываешься — «ком».
Вот и прячет ком-жен-ом свое «ком»-ство в дальний карман.
Ясно?
Ну, а при начальстве — за «жен-ом»-ство совестно.
Значит, надо на идеологии отыграться, выдержанностью оной доказать, что ты не просто «жен-ом», — но «ком-жен-ом».
Отсюда, — и изыскания о том, как сочетать выдержанную идеологию с умением правильно повязывать иноземный галстук.
* * *
И был спор.
Комженом Петенька говорил:
— Нельзя носить галстук вязаный.
Комженом Яшенька говорил:
— Нельзя носить галстух невязаный.
Комженом Петенька утверждал:
