Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.
Монография посвящена жизни и деятельности в 1794–1799 гг. лидера французского роялистского движения — Людовика-Станисласа-Ксавье, графа Прованского, провозглашённого в 1795 г. королем под именем Людовика XVIII. Эпоха Термидора и Директории была во Франции временем усталости от республики и ностальгии по монархии, роялисты то и дело выигрывали выборы в центральные органы власти, реставрация королевской власти казалась не только возможной, но и неизбежной. Все эти годы, находясь в изгнании, Людовик делал всё для того, чтобы восстановить монархию и вернуть себе трон предков. В центре исследования находятся его проекты и планы, окружение и интриги, борьба за международное признание и разработка законов для обновлённой французской монархии. Особое внимание уделено его руководству роялистским движением, успехам и неудачам сторонников реставрации. Книга основана на широком круге французских, английских и российских архивных источников.
| Жанр: | История |
| Серия: | Мир французской революции |
| Всего страниц: | 266 |
| ISBN: | 978-5-8243-2086-2 |
| Год издания: | 2016 |
| Формат: | Полный |
Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг. читать онлайн бесплатно
Д. Ю. Бовыкин
Король без королевства
Людовик XVIII и французские роялисты в 1794–1799 гг
Моим родителям с любовью и благодарностью
Введение
В истории хорошо известны крылатые фразы, которые остаются в памяти последующих поколений и со временем замещают собой суть эпох и явлений. Как правило, их приписывают видным историческим деятелям — государям и политикам, ученым и военачальникам, писателям и поэтам. И когда в присутствии далеких от науки людей упоминается эпоха Людовика XIV, им на ум сразу приходит: «Государство — это я!», при попытке вспомнить, чем же славен Галилей: «А все-таки она вертится!», а Мария-Антуанетта ассоциируется с одним-единственным высказыванием: «Нет хлеба — пусть едят пирожные!»
Гораздо реже случается обратное: крылатой фразой становится высказывание, автор которого известен лишь специалистам. Стоит вспомнить о Людовике XVIII, короле Франции и Наварры, как в памяти немедленно всплывает: «Бурбоны ничего не забыли и ничему не научились». Слова эти оказались столь запоминающимися и столь популярными, что их приписывали и Наполеону>{1}, и Александру I>{2}, и Ш. М. де Талейрану>{3}, и конституционному монархисту и эмигранту Ш. Л. Э. де Пана (Panat)>{4}, и генералу Ж.-Ш. Пишегрю>{5}. На самом деле в первый раз они встречаются в небольшой книге другого генерала, также весьма известного в те годы, — Ш.-Ф. Дюмурье. Это сочинение было опубликовано в Гамбурге в сентябре 1795 г.; фраза же относилась не к Бурбонам, не даже к самому королю, а касалась его окружения. «Самое большое несчастье Людовика XVIII, — писал Дюмурье, — заключается в том, что у него появился двор ещё до того, как появилось королевство. Придворные, которые его окружают, ничего не забыли и ничему не научились»>{6}.
Именно такой образ Людовика XVIII и кочует по страницам обобщающих работ: если этот король и возникает на исторической сцене, то исключительно как персонаж итальянской комедии dell'arte, нечто среднее между Панталоне и Капитаном, — воинственный самодовольный фанфарон, высказывающийся удивительно не к месту и полностью лишенный какого бы то ни было понимания происходящих событий. В то время как противостояние революционеров и роялистов первых лет Революции авторами обобщающих трудов обычно описывается довольно подробно, после свержения монархии в августе 1792 г. и казней Людовика XVI и Марии-Антуанетты, упоминания о деятельности роялистов в 1794–1799 гг. возникают на страницах таких работ лишь эпизодически — то в Вандее, то в Париже, то в Кобленце; при этом, как правило, не вполне ясно, есть ли у них какое-либо общее руководство и преследуют ли они единые цели. В книгах о Консульстве и Империи им также уделяется минимум внимания; сторонники монархии и Людовик XVIII становятся интересны историкам лишь после Реставрации, когда Бурбоны вновь оказываются у власти.
Более или менее подробно упоминают обычно лишь о двух ключевых моментах. Первый — это 1795 г., когда, после объявления о смерти Людовика XVII, его дядя Людовик-Станислас-Ксавье, граф Прованский, провозгласил себя Людовиком XVIII. Взойдя на трон, он опубликовал известную Веронскую декларацию, где изложил общие принципы, на которых должно будет основываться его правление. В том же году эмигранты попытались высадиться на полуострове Киберон, но были разбиты республиканскими войсками под командованием генерала Л. Гоша. 13 вандемьера IV года (5 октября 1795 г.) в Париже вспыхнуло восстание, которое долгое время считали роялистским. Второй раз роялисты выходят на авансцену весной 1797 г., когда противники Директории приобретают значительное влияние в Совете старейшин и Совете пятисот, а республиканцы во главе с Директорией в ответ совершают переворот 18 фрюктидора V года (4 сентября 1797 г.). О том, что делали участники роялистского движения в остальное время между 1794 и 1799 г. читателю большинства книг о Революции, как правило, остается лишь догадываться.
Занимаясь долгое время перипетиями политической борьбы в термидорианском Конвенте, я никак не мог отделаться от ощущения странного разрыва между историческими исследованиями и документами того времени, которые мне доводилось держать в руках. Депутаты Конвента обвиняли своих соратников в симпатиях к монархии, грозили смертной казнью любому, кто потребует восстановления королевской власти. Они были готовы на всё, лишь бы этого не произошло — даже нарушить только что принятую ими после долгих дебатов Конституцию III года Республики (1795). Письма с мест были наполнены сообщениями о роялистах, голосовавших за конституцию ради грядущей победы на выборах. Агенты полиции приходили в ужас от того, что прямо на парижских улицах порою раздавались выкрики: «Да здравствует король!», газеты сообщали о роялистских восстаниях в провинциях и призывали освободить из тюрьмы детей казнённого Людовика XVI.
Но в книгах, посвященных посттермидорианскому периоду, обычно лишь мельком, в паре абзацев рассказывается о том, как роялисты — кучка отщепенцев-эмигрантов — терпят одно поражение за другим, высмеиваются их лидеры и всячески подчёркивается, что весь этот сюжет не заслуживает внимания. Едва ли не нагляднее всего это показывает Е. В. Тарле в своей известной работе «Жерминаль и прериаль»: «Ничто не дает такой картины полного окостенения, духовной и политической смерти, как идеология и психология подавляющей массы роялистов в этом, 1795 г. […] Они самым искренним образом абсолютно ничего не понимали, ничего не желали понимать в происшедшем землетрясении и, ослепленные классовой ненавистью, надеялись повернуть обратно колесо истории. […] Всё это был политический бред: даже и ограниченная монархия Бурбонов встретила бы в 1795 г. жестокое сопротивление»
