Ужасно и в то же время привлекательно было сие место. Розыскной приказ. Одно из двух таковых присутствий в преименитом городе Москве, для любопытного молодого человека Розыскной приказ был более привлекателен, нежели ужасен, — совсем не то, что московское отделение петербургской Тайной канцелярии, в народном просторечии «контора»: га просто повергала обывателя в трепет.
Вот и Матюшка Комаров, доверенный, хотя и крепостной служитель больших московских бар господ Эйхлеров, пришел в Розыскной приказ не своей волею, а выполняя секретное и деликатное поручение господ своих. Приказного чиновника, к которому был он послан, за столом не оказалось, а секретарь, очинку свежего пера рассматривая брезгливо, велел сквозь зубы ему подождать— и за дверью. Любопытство Матюшку пожирало, и он позволил себе послоняться по передним комнатам Розыскного приказа, отнюдь не суясь в задние, где был устроен домашний сего учреждения острог и содержались колодники.
Матюшка знал, что в передних комнатах чиновники и сыщики не только посетителей принимают, но и преступников допрашивают, и ему очень хотелось незаметно, серенькой мышкой, подслушать какой-нибудь такой допрос. Однако Матюшке повезло, неслыханно, можно сказать, повезло. Из-за небрежно приотворенной в коридор двери донеслось покашливание и наглый баритон:
— …спрашивает меня секретарь: «А поведай-ка, Ванька Каин, по которому пункту подтвердишь ты свое «Слово и дело» государево?» А я, барин, крысе приказной отвечаю: «Я ни пунктов, ни фунтов, ни весу, ни лесу не знаю, а о деле моем главному сего места, а не вам объявляю». Секретарь, дело понятное, по роже мне приветствие изъявляет и к главному члену Приказа меня отправляет…
Говорил Ванька Каин, знаменитый московский вор и сыщик! Матюшка Комаров, отчаянно замирая сердцем, нажал на бронзовую, в виде львиной головы, дверную ручку. Дверь легонько скрипнула, зато щель увеличилась, а когда Матюшка засунул в нее востренький свой нос, увидел он Ваньку Каина, вольготно развалившегося на скамье, однако как человек маленький, всем на свете подчиненный и вконец бесправный, не стал сразу же на злодея пялиться, а сосредоточил свое внимание на его собеседнике. Наблюдался тот только со спины, однако не узнать этот единственный в Москве парик было невозможно: под сим рогатым, невообразимого розового цвета страшилищем мог находиться собственной своею головою только господин советник Федор Фомич Лсвшин, такой большой московский барин, что и в Розыскной приказ явился со своим любимым креслом; понятно, и Ваньку Каина ему на рассказ уламывать не приходилось, довольно было желание изъявить. Справа от господина Левшина высился здоровенный гайдук, до того заслушавшийся Ваньку-соловья, что и не обернулся на легкий скрип. Советник тоже.
Час или два простоял, разинув рот, Матюшка Комаров, он не мог потом вспомнить. Наконец Ванька дошел до решения суда над ним, а советник, помычав одобрительно, пожелал выпить чаю. Сперва господин Левшин, с важностью выпятив брюхо, проследовал мимо отступившего в сторону Матюшки, потом гайдук с креслом перед собою, а когда скрылись оба за поворотом коридора, молодой человек перекрестился и бочком прошел в комнату.