Агата Кристи
Исчезновение мистера Дэвингейма
Однажды мы с Пуаро пригласили на чашку чая нашего старого приятеля, инспектора Джэппа из Скотланд Ярда, и сидели, ожидая его прихода. Пуаро самолично и очень аккуратно расставил на столе чашки и блюдца — наша хозяйка имела обыкновение делать это крайне небрежно. Мой друг даже подышал на блестящий металлический чайник и протер его своим шелковым носовым платком. Чайник уже вскипел, рядом стоял в небольшой эмалированной кастрюле густой сладкий шоколад. Этот напиток Пуаро любил больше, чем чай, который он презрительно называл «ваша английская отрава».
У входной двери послышался резкий стук, и через минуту в комнату быстрым шагом вошел Джэпп.
— Надеюсь, я не опоздал, — произнес он, здороваясь. — Сказать по правде, я немножко заболтался с Миллером. Он занимается делом Дэвингейма.
Я навострил уши: последние три дня газеты только и шумели, что о таинственном исчезновении мистера Дэвингейма, старшего компаньона фирмы «Дэвингейм и Салмон», известных банкиров и финансистов. В прошедшую субботу он вышел из своего дома, и с тех пор его никто больше не видел. Мне не терпелось услышать от Джэппа какие-нибудь интересные подробности.
— Мне думается, — заметил я, — что в наше время почти исключено, чтобы кто-либо вдруг взял да и «исчез».
Пуаро на одну восьмую дюйма передвинул тарелку с сандвичами и сказал язвительно:
— Надо быть более точным, друг мой. Что вы имеете в виду, когда говорите «исчез»? К какому виду исчезновений вы относите данный случай?
— Так, значит, исчезновения тоже классифицируются по видам и раскладываются по полочкам? — засмеялся я.
Джэпп тоже улыбнулся. Пуаро посмотрел на нас и нахмурился.
— Конечно! — подтвердил он. — Исчезновения делятся на три категории. Во-первых, исчезновение по собственному желанию; это — наиболее частое явление. Во-вторых, случаи симуляции «потери памяти» — встречаются редко, причем иногда выясняется, что тут нет притворства. В-третьих, убийства и более или менее удачное сокрытие трупа. Так вы говорите, Хастингс, что ни то, ни другое, ни третье в наше время невозможно?
— Да, так мне кажется. Человек может потерять память, но кто-то наверняка опознает его, особенно если это такой хорошо известный человек, как Дэвингейм. Труп тоже нельзя распылить в воздухе — рано или поздно его обнаружат спрятанным где-нибудь в укромном месте или, скажем, в сундуке. Точно так же, как в наш век радиотелеграфа совершивший растрату мелкий клерк или скрывшийся от суда должник обязательно будут найдены и задержаны. Их могут обнаружить даже за границей. Морские порты и железнодорожные станции находятся под надзором. А уж если преступник скрывается в собственной стране, то здесь и говорить не о чем; его наружность и особые приметы с быстротой молнии станут известны каждому, кто читает газеты. Вот и получается, что он бессилен против цивилизации.
— Друг мой, — сказал Пуаро, — я вижу, что вы во власти некоего заблуждения. Вы не учитываете, что человек, решившийся отделаться от кого-либо — либо от себя самого, если выражаться фигурально, — должен действовать как исключительно точный механизм, иначе говоря, строго методически. Ему надо вложить в это дело весь свой ум, талант, тщательно взвесить каждую мелочь. И тогда я не вижу, почему бы он не смог успешно ускользнуть от полиции?
— Но уж никак не от вас, мосье Пуаро. Вы именно это хотели сказать? — добродушно улыбнулся Джэпп, подмигнув мне.
Пуаро был польщен, но ему не хотелось, чтоб его сочли человеком нескромным.
— И от меня тоже! А почему бы и нет? Правда, я подхожу к таким делам, руководствуясь данными науки, можно сказать, действуя с математической точностью. А это, к сожалению, редко можно наблюдать у нового поколения детективов.
Лицо Джэппа расплылось в еще более широкой улыбке.
— Не знаю, — сказал он. — Вот Миллер, тот самый, который занимается делом Дэвингейма, — очень ловкий малый. Можно быть вполне уверенным, что он ничего не упустит: ни отпечатка ноги, ни пепла от сигары, ни даже крошки хлеба. У него глаз, который все видит.
— Глаз, друг мой, — сказал Пуаро, — есть и у лондонского воробья. И все же я не стал бы поручать этой маленькой серой птичке раскрыть тайну исчезновения мистера Дэвингейма.
— Но вы ведь не станете отрицать, что детали очень важны? Они так часто служат уликами.
— Не отрицаю. Все это полезно само по себе. Беда лишь в том, что детали часто привлекают к себе излишнее внимание. Обычно из множества деталей, ни о чем не говорящих, только одна или две — и притом с виду как будто незначительные — могут раскрыть все. Только на свою голову, на маленькие клеточки серого вещества мозга, — он постучал пальцем по лбу, — вот на что нужно полагаться. Чувства уводят в сторону. Истину нужно искать не в чем-нибудь внешнем, а внутри.
— Не хотите ли вы этим сказать, мосье Пуаро, что могли бы вести расследование какого-либо дела, не сходя со своего домашнего кресла?
— Именно это и хочу сказать. Но при условии, что в моем распоряжении будут все факты.
Джэпп хлопнул себя по колену.
— Пусть меня повесят, но я ловлю вас на слове. Держу пари на пять фунтов, что до конца недели вы не сумеете ничего выяснить или даже подсказать мне, как найти мистера Дэвингейма, живого или мертвого.
