Февраль, 1529 г.
Странно, но я немногое помню из детства: руки матери, бережно прижимающие меня к себе, и сосредоточенное лицо отца. Мы часто переезжали, словно бежали от кого-то. Места слились в огромный калейдоскоп, вращающийся вокруг: Тибет, Тартария, Бирма…
Неизменным оставалось одно: мы всегда возвращались в Шотландию. Кажется, там был наш дом. Однако мне не удалось его вспомнить. Я снова и снова закрывал глаза, пытаясь выловить смутные образы, плавающие внутри, но они ускользали, стоило приблизиться к ним хоть на шаг.
Величественное и прекрасное, светлое, но в то же время, пугающее мраком, хрупкое и удивительно сильное — это все, что получалось нарисовать. Ни отчетливых картин, ни красочных сцен — одни ощущения и эмоции.
Тем не менее, я хотел бы вернуться обратно, ведь только там царил покой, только там родители улыбались мне, только там мы были по-настоящему счастливы…
***
— Скажи, а ты бы хотел подняться на поверхность?
Неожиданный вопрос застал Хьюго врасплох. Его рука сорвалась, и он промахнулся, наверное, первый раз в жизни. Стрела, описав дугу, натолкнулась на невидимую преграду и упала в траву.
— Отличный выстрел, — с сарказмом констатировала я.
— Мэл, прекрати, — парень недовольно поморщился. Не знаю, что его расстроило больше: своя ошибка или упоминание запретной темы.
— А все-таки? — сегодня я хотела добиться ответа.
Порой эта склонность молчать и нагнетать обстановку действовала раздражающе. Я не заставляла откровенничать со всеми а́струмами, но почему нельзя поделиться мыслями с единственным напарником?
Не в моих привычках догадываться, что происходит в его блондинистой голове, так как обычно предположения оказывались неверны. Проще подождать двести-триста лет, когда мы начнем понимать друг друга с полуслова и обмениваться необходимой информацией, не произнося ни звука.
— Нам не положено об этом думать, а о разговорах и речи быть не может, — Хьюго вновь прицелился, и наконечник стрелы впился точно между глаз деревянной фигуры.
Какая длинная фраза. Обычно он не столь разговорчив. Неужели я смогла задеть его за живое? Хотя по нему не скажешь: отточенные выстрелы, посланные рукой профессионала, с легкостью поражали предполагаемых противников. Наставник остался бы доволен — минимум эмоций, максимум сосредоточенности — вот чего мне порой не хватает.
— Расслабься, никого рядом нет. Скит сразу бы заметил.
Словно в подтверждении моих слов хорек приоткрыл черные глазки-бусинки и посмотрел на меня.
— Молодец, Скит, — я погладила питомца по голове. — Ты все понимаешь.
Он благодарно заурчал, принимая ласку. Его угольная шерстка приятно ласкала пальцы.
— Твой фи́до такой же, как ты: ни грамма благоразумия, — юноша повернулся и одарил нас со зверьком пристальным взглядом.
В эту минуту стало жутковато: в Хьюго было столько величия и чувства собственного достоинства, что любой, даже самый опытный и проверенный воин, казался на его фоне крохотным мышонком. Напарник внушал невероятное уважение, которое хотелось немедленно пошатнуть.
— Неправда, есть а́струм хуже меня, — уверенно заявила я. — Неро так и не подчинил себе ни одно оружие. А что ты скажешь на это?
Я довольно хлопнула себя по поясу, куда была пристегнута «моя гордость» — шенбяо1 — блестящий наконечник на длинной тонкой леске. По-моему, оно лучше банального лука: при близком расстоянии напарник ничего не сможет сделать, несмотря на свою меткость.
— Вот и тренируйся. Хватит говорить глупости, — Хьюго вернулся к прерванному занятию.
Хочешь тренироваться? Отлично, мы это устроим. Кто-то всегда жаловался, что занятия со статичными предметами неинтересны. Сейчас почувствуется разнообразие.
Выхватить шенбяо — дело пары секунд. Легкий замах — и пронзительный свист. Хьюго не успел отреагировать. Леска опутала его с головы до ног, крепко прижав руки к телу.
Он, словно подкошенный, упал на траву, а я с торжествующим воплем прыгнула сверху:
— Получил?! Ты все еще считаешь, что мне нужно больше заниматься?
Откуда-то сбоку донеслось негромкое рычание.
— Альва, не волнуйся, ничего с ним не случится. Пусть признает мой талант и будет свободен, — я беззаботно отмахнулась от предупреждающих звоночков в голове, и напрасно.
Рычание повторилось, только на этот раз громче. Чутье подсказывало, что не стоило забывать об одном верном стороже весом порядка девяносто футов. Наверное, надо было дождаться, когда она уснет или отлучится.
— Угомони своего песика, — неосторожно брошенная фраза решила мою участь.
Белая волчица набросилась на меня, и мы кубарем покатились по траве. Камни больно оцарапали спину, крепкий запах животного «ударил» в нос. До ушей донесся визг Скита. Питомец поспешил на помощь, забыв про разницу в размерах и силе.
Вскоре перед глазами перестало мельтешить, и я оказалась прижатой к земле. Альва с победным видом поглядывала на поверженную жертву, а хорек истошно верещал где-то позади. Волчица прикрыла молочного цвета глаза и раздраженно замахала хвостом, пытаясь сбросить маленького вредителя. Хорек лишь сильнее вцепился в густую шерсть.
