Э, господа, хоть и не велик град Калуга да все же случаются в нем иногда происшествия далеко выходящие за ряд обычных событий.
Знаменита на весть свет стала Калуга не своими пирогами, красивыми девками, дублеными кожами и яблоками, и не проворством хитрых купцов, которые стремятся объегорить каждого. И не своими битюгами и военными песнями. А известною она стала происшествием губернского и московского масштаба. Хотя следы этого события и не разглядишь на различных топографических и военных картах, но все же о нем мне пришлось услышать немало рассказов в смоленских, орловских, московских и курских домах.
Вспоминаются мне зеленые и синие занавесочки с красными и белыми цветочками, полдни, и девочки все в запахе весенней пыльцы. Кособокие деревянные домишки с верандами и резными наличниками, все в три окна, стоящие вкривь и вкось вдоль по нашей улице. И за каждой калиткой и за каждым окошком ждет счастье! И тяжелые чугунные утюги на печке, и лупленные куриные яйцы. И запах свежих горелых углей из дыры самовара на которую хозяйка еще не засунула свой чайник, и вкус анисовки, и блюдцы с жарким чаем и сиропным вареньем и с вечными мухами, и сараи с сеном в каждом дворе. И ночные эфиры и звезды и запахи. И не мешал мне даже тяжелый дух калужской природы: свинарен и конского навоза. Ах, моя молодость! Ах, моя смелость!.. В те-то годы и поры все звенело вокруг меня кругом радостным звоном.
А выйду я на речку Оку: как просторно, как радостно, как хорошо, и ласточки, ласточки.
А сколько разнообразия и сколько новостей получал я от знакомых и от многих разных умных разговоров. То купца Кувырина ямщики побили на большой дороге, то Мишка Беликов опять подрался с соседями на лугу. Интересно черт возьми жить среди разнообразия мнений! Летом можно пойти куда угодно. Гуляй целыми днями. Как хорошо! Давно ли я в молодые юные годы с господами Гоголем и Попрыщиным сидел на лавочке и рассуждал о конезаводских лошадях да бориловских девках? Могли ли мы подумать тогда что впоследствии случится с господином Попрыщиным такая история?...
Глава 1.
Из двухэтажного дома что близ храма Покрова Богородицы на рву вышел чиновник. То что он был чиновником средней или мелкой руки было тотчас хорошо видать по его светскому платью. Да и где еще может квартировать наш брат мелкий чиновник вместе с своею кухаркою Марфою как не в двух комнатах по двенадцать аршин каждая на втором этаже на верху холодной деревянной никогда не крашенной лестницы обитой с двух сторон черными досками со щелями, - где в другой такой же половине в трех таких же комнатах обитает экзекутор с немногочисленным семейством или учитель арифметики, или торговец скотом, гоняющий его гуртом из Самары? Эт не каждому чиновнику повезет иметь свой хотя бы и небольшой домишко в Калуге, - и не мечтает он тогда о переводе в казенную палату или старшим по чину в Вологду, и не нужны ему вензеля, титулы, звания и экивоки, а нужно ему получить свое двадцати двух рублевое жалованье, да и к Миланье Анисимовне под бок на печку.
Двухэтажный дом, из которого вышел чиновник, был обыкновенным домом с красным кирпичным низом какие обыкновенно ставят себе купцы по провинциальным городам. Где на первом этаже наполовину опущенным в землю у купца склады, лавки и мастерские а наверху живут они сами, "ихнии величества". И этот дом тоже был купеческим домом, собственностью Шебалдина, купца третьей гильдии, или попросту сказать "китайца".
У купца Шебалдина народилось семеро детей и все его дети как и сам Шебалдин были неграмотны. Несмотря на свою неграмотность, которую Шебалдин не сумел утерять даже живя вблизи церкви и ведя близкое знакомство с двумя учеными грамотными дьячками, Шебалдин стал в какие-то времена сказочно богат, вертел тысячами, а вот теперь обеднел и разорился из-за падения торговли и промышленности в Калуге. Сейчас он жил в первом этаже своего дома с многочисленным неграмотным семейством на своей правой половине, и хотя и не ходил по улице, смазывая рот большим куском сала, показывая всему народу какой он богатый человек, но и незаметно было чтобы он хорошо жировал или ел досыта. Катайцем купца Шебалдина прозвали из-за того что его дед был китайцем насильно забритым на Амуре в русскую армию и привезенным с армиею в Россию. Хоть в самом Шебалдине не было ничего китайского и он не знал китайской грамоты и даже не знал где и как живут китайцы, и несмотря также на то что своего деда-китайца он никогда не видел потому что тот уже давно умер от хронической русской болезни алкоголизма, самого Шебалдина и всех его детей Калуга знала только как китайцев и другого имени у них никогда не было. Из-за этого прозвища с детьми Шебалдина соседские дети не хотели дружить и они целыми днями сидели за забором на своем дворе, а когда выходили на улицу или выглядывали из-за забора то мальчишки со всех сторон им кричали:
- У китайца красные яйца!
Хорошо хотя бы что купец Шебалдин был мирный человек и никогда не устраивал рукопашную битву и никогда не было случая чтобы он закричал на кого-то или спустил собаку на охульников. Поэтому мальчишки могли кричать на его детей из-за забора всякой ругни сколько им хотелось.
