Катер пришёл около полудня. Пришёл не по графику, на два дня раньше срока. Когда в заведённом ритме бытия что-то сбивается — это всегда беспокоит.
Ян стоял на берегу и наблюдал, прикрыв ладонью глаза: судёнышко было ему знакомо — пузатая, высокая, неповоротливая с виду посудина, вся грязно-белая, лишь над ватерлинией украшенная тонкой синей полосой. Бодро взрыкивая, катер обогнул пирс и притёрся боком к позеленевшей свае. Самир заглушил мотор, ловко бросил петлю швартова на торчащий из сваи железный крюк… Привычная, вроде, картина, вот только Ян ожидал увидеть её не раньше, чем послезавтра. И когда хозяин катера вылез на пирс, стало вдруг ясно: он приплыл не один. Над давно не чищеным бортом поднялась голова пассажира, человек протянул Самиру руку и начал с его помощью выбираться из качающейся посудины. Среднего роста, плотный, склонный к полноте.
— Гость, — пробормотал Ян растерянно. — Это… нехорошо.
По черепу будто царапнули ржавым гвоздём, боль омыла затылок, стекла к шее. Ах, чёрт! Что-то сегодня сильнее обычного — как пить дать, грядут неприятности.
Прибывшие, между тем, уже шагали по выцветшим до белизны доскам причала. Ян ждал. Не убегать же, в самом деле: островок можно за полчаса в любой конец пешком пересечь — куда здесь убежишь, где спрячешься?
— Хай, док, — буркнул могучий, загорелый до черноты детина.
— Привет, Самир.
— Вот. К вам привёз.
— Спасибо… — Ян замялся, разглядывая гостя. Тому на вид было лет сорок пять — в его густых тёмных волосах только начинали серебриться первые седые прядки, а морщины разбегались от глаз пока ещё тонкой, едва заметной сеточкой. Взгляд незнакомец имел начальственный. Может, бизнесмен? Или бригадир на каком-нибудь производстве? Или… журналист, скажем? Пишет очерки о современных робинзонах?
Для корреспондента у гостя был слишком неласковый вид. Ему бы сходу улыбнуться «жертве», сунуть для пожатия руку, ошеломить потоком быстрых приветственных слов. Нет — стоит, смотрит из-под огромной белой панамы, губы нервно поджимает, истекает потом. Бледный, без следа загара на лице, в несвежей рубашке и летних брюках, со спортивной сумкой через плечо. Может, просто турист? Может, его случайно сюда занесло? Мало ли что местные наболтали про живущего на острове отшельника. А может…
— Моя фамилия Шпагин, — произнёс незнакомец на чистом русском. Голос его плохо соответствовал неброской внешности: был он сух и веяло от него холодком высокомерия. — Не знаю, слышали вы обо мне или…
— Или, — разочаровал его Ян. — Самир, ты подождёшь, пока мы договорим?
— Нет, — детина качнул тяжёлой, выбритой до блеска головой. — Поеду.
Вот так вот. Значит этот гость неслучаен. Ян только и сумел, что пробормотать растерянно:
— Выходит… через два дня? Как условлено?
Самир посмотрел на него странным взглядом, нахмурился и Яну отчего-то показалось: парень сейчас просто уйдёт, ничего не ответив. Но всё-таки тот буркнул, повернувшись спиной:
— Завтра заеду.
— У вас что, телевизора нет? — удивился «турист». — Или хотя бы радио?
— Радио есть, — Ян пожал плечами. — Только включаю редко.
— Редко?! Да весь мир… три месяца уже!
— Очень редко.
В глазах гостя было столько изумления, что Ян наконец-то начал осознавать: дело хуже, чем он себе вообразил. Даже, наверное, хуже, чем он мог бы вообразить.
— Что ж, раз обо мне не слышали, представлюсь по всей форме. Шпагин Георгий Анатольевич. А вы, смею надеяться, Дилицев Ян…
— Просто Ян.
— Тогда… — гость замялся и закончил с явственной неохотой, — да зовите Георгием, чего уж. Мы можем поговорить?
— Говорите, — Ян развёл руками. — Раз вы за этим приехали. Слушаю вас.
— Будем о делах вот так — «на пороге»?
— Если место не подходит, то Самир — вон он, ещё не уплыл, успеете догнать.
Бледное лицо гостя пошло пятнами, но с яростью он справился и лишь усмехнулся кисло.
— Хорошо, вы правы. В конце концов, это ведь не я вам нужен до зарезу… Скажите, вы ведь и впрямь… можете?
— Могу что?
Глаза Георгия сверкнули.
— Мне нужна помощь. Спасение. Любой возможный или невозможный выход из чёртового тупика. Вы мне поможете?
А чего другого ты ожидал, чудак? Что этот тип в панаме и впрямь какой-нибудь журналист? Напрасная надежда. Когда-то был господин Кизлярский, сегодня — вот он. Олигарх и усталый, мокрый от пота «турист»: что между ними общего? Только вопрос, который они задали с промежутком в пять долгих лет. Обоим нужна помощь. Обоим нужна дверь.
* * *
— Небогато живёте, — заметил Георгий, разглядывая островное хозяйство. В тени пальм и кротонов пряталась большая палатка, внутри стояла накрытая спальным мешком раскладушка, а под огненно-рыжим тентом, прямо на песке, лежали коробки с консервами, десятилитровые бутыли из-под питьевой воды и прочие издержки холостяцкого быта вроде смятых футболок, старых шлёпанцев и книг в истрёпанных обложках. Ещё больше всякой нужной и ненужной всячины громоздилось на походном столике, разложенном прямо перед входом.
Не дожидаясь приглашения, гость поднял с единственного складного стула маску для снорклинга, положил её на стол поверх примуса и сел.
— Я когда-то тоже любил походы, — изрёк он без тени ностальгической теплоты в голосе. — Ещё студентом. Потом как-то перерос всю эту «романтику». Нашёл другие способы самому себе что-либо доказывать.
