После целой вечности ожидания, кажется, что-то стало проясняться. Я попытался пошевелить пальцами ног, и мне это удалось. Я лежал на спине на больничной койке, ноги мои были в гипсе, но, слава богу, они были моими ногами. Я изо всех сил зажмурился, потом открыл глаза, и, когда трижды повторил эту процедуру, все вокруг меня перестало вращаться. Туман, клубившийся в голове, начал постепенно рассеиваться, и я кое-что припомнил. В памяти возникла картина долгих темных ночей и туманный облик медицинской сестры, склонявшейся над кроватью со шприцем в руке. Каждый раз, когда я приходил в сознание, меня кололи какой-то гадостью. Да, так оно и было. Но сейчас я чувствовал себя вполне прилично, хотя все на свете относительно. И я не позволю больше себя колоть. Вопрос только в том, захотят ли ко мне прислушаться? Может быть, и нет. Вполне естественный скептицизм в отношении чистоты человеческих намерений прочно укоренился в моем мозгу. Ну конечно же, меня просто не в меру напичкали наркотиками, внезапно сообразил я. По непонятной причине и безо всякой необходимости, если верить моим ощущениям. А в таком случае ко мне вряд ли прислушаются? Ведь наверняка им заплатили. Значит, подсказал мне внутренний голос — мое второе я, личность неприятная, но зато мудрая, — надо сохранять спокойствие, действовать осмотрительно и делать вид, что ничего не соображаю. В палату заглянула санитарка и, конечно, я все еще храпел. Дверь тихо закрылась.
Как же, черт побери, я оказался здесь? Я смутно вспомнил, что со мной произошло. Я попал в автомобильную катастрофу, но когда и почему, оставалось загадкой. Помню только, что сначала меня поместили в обычный госпиталь, а потом уже перевезли сюда. Зачем? Этого я не знал.
Однако, судя по всему, ноги меня слушались, хотя я и не помнил точно, когда их сломал. Память услужливо подсказала, что у меня было два перелома. Головокружение прошло довольно быстро, и, держась за железную спинку кровати, я поднялся и сделал первый шаг. Полный порядок — ноги не подвели. Итак, теоретически, я мог уйти отсюда в любую минуту. Я вновь улегся поудобнее и стал думать.
Меня зазнобило, выступил холодный пот. Во рту явно чувствовался привкус сладкого пудинга…
Прогнило что-то в Датском королевстве…
Я действительно попал в автомобильную катастрофу, да еще какую!
Дверь опять открылась, яркий электрический свет проник из коридора в палату, и я увидел медицинскую сестру со шприцем в руке.
Она пошла к постели — темноволосая широкобедрая бабища с толстыми, как у мясника, руками. Как только она приблизилась, я сел.
— Добрый вечер.
— Д-добрый вечер, — ответила она.
— Когда меня выпишут?
— Это надо узнать у врача.
— Узнайте, — предложил я.
— Пожалуйста, закатайте рукав.
— С какой стати?
— Мне необходимо сделать вам укол.
— Не вижу в этом особой необходимости. Мне он не нужен.
— Боюсь, вам придется подчиниться. Доктору виднее.
— В таком случае пригласите его сюда. Я не позволю делать себе никаких уколов.
— Ничем не могу вам помочь. У меня четкое предписание.
— Совсем как у Эйхмана, а он плохо кончил. — Я с сожалением покачал головой.
— Ах, вот как? — воскликнула она. — Учтите, мне придется доложить о вашем… вашем…
— Обязательно доложите, — согласился я. — И, кстати, не забудьте упомянуть во время доклада, что я решил выписаться отсюда завтра утром.
— Это невозможно. У вас сломаны обе ноги, не говоря о внутренних повреждениях, кровоизлияниях…
— На свете нет ничего невозможного, — сказал я. — Спокойной ночи.
Она выбежала из палаты, не удостоив меня ответом. Я откинулся на подушки и задумался. Похоже, меня поместили в частную клинику, а это означало, что кто-то оплачивает счета, причем немалые. Но кто именно? Я не помнил ни своих родственников, ни друзей. Какой напрашивался вывод? Меня упрятали сюда враги. Я силился вспомнить, но безуспешно. В голове — полная пустота. Врагов своих я тоже не помнил. Мой автомобиль упал с небольшого обрыва прямо в озеро. Да, конечно. А дальше? Я… Внезапно меня вновь прошиб пот и мускулы непроизвольно напряглись. Я не знал, кто я такой. Значит, думать больше было не о чем, и, усевшись на постели, я принялся разбинтовывать многочисленные повязки, которыми меня обмотали с головы до ног. Никаких неприятных ощущений я при этом не испытал, да к тому же во мне крепла уверенность, что я поступаю правильно. Выломав из спинки кровати железный прут, я разбил гипс на правой ноге. Мне захотелось как можно скорее покинуть клинику и сделать что-то очень важное. Правда, я не знал, что именно.
Я несколько раз согнул и разогнул правую ногу. Полный порядок. Я разбил гипс на левой ноге, поднялся и подошел к шкафу. Моей одежды там не было. Затем я услышал шаги. Быстро юркнув в кровать, я тщательно замаскировал бинты и обломки гипса.
Дверь открылась. Щелкнул выключатель, в палате зажегся яркий свет, и я увидел здоровенного детину в белом халате.
— Говорят, вы грубо обошлись с нашей медсестрой и отказались ей подчиниться, — громко сказал он, и на этот раз не имело смысла притворяться, что я сплю. — Как прикажете вас понимать?
— Не знаю, — ответил я. — Не люблю приказывать.
