Ольга Дрёмова
Дар божий. Соперницы
* * *
— Татьяна Николаевна, ну что же вы так с ними строго?
Завуч начальной школы подошла к мальчишкам-близнецам, виновато повесившим носы, и ласково провела ладошкой по голове каждого из них.
— Не нужно так строго, — ещё раз, глядя на учительницу, укоризненно проговорила она.
— Но я их ругаю за то, что они позволили себе шуметь на уроке, — произнесла учительница. На её щеках от волнения появились два тёмно-розовых пятна.
— Да что вы, Танечка, это такие мелочи, которые этим двум крошкам можно и простить, — проникновенно проговорила завуч, и брови её застыли в страдальческом изломе.
— Чем же эти «крошки» так кардинально отличаются от остальных тридцати, чтобы законы школы обходили их стороной? — удивлённо и немного обиженно спросила Татьяна Николаевна Стрешнева. Ей был очень неприятен этот разговор, потому что её отчитывали за неправомерность действий, словно несмышлёного ребёнка, в присутствии собственных учеников.
— Как, вы ничего не знаете? — понизив голос и не переставая гладить детей по голове, округлила глаза Евдокимова.
— А что я должна знать? — Учительница недоумённо посмотрела на завуча.
— Да что вы, милочка, это же почти всем известно, а вы как всегда не в курсе, — возбуждённо зачастила Наталья Эдуардовна. — Посудите сами, как им нелегко живётся, ведь ни отца, ни матери, сиротки они круглые, — сочувственно пропела она, с удовольствием наблюдая за эффектом разорвавшейся бомбы.
Близнецы на какое-то мгновение замерли, а потом, переглянувшись, враз подняли головы и озадаченно глянули на завуча.
— Что вы такое, Наталья Эдуардовна, говорите? — возмутилась Стрешнева. — Что значит, ни отца, ни матери, когда я чудесно знаю родителей мальчиков? Это замечательные, интеллигентные люди.
На перемене было весело и шумно. Маленькое автономное королевство начальной школы располагалось на втором этаже, и было абсолютно независимым государством в государстве. Здесь было всё иначе: свои законы и порядки, личные классы, отдельные праздники и даже своё расписание звонков. Ребятня визжала и с писком и грохотом переливалась из одной рекреации в другую, снося всё на своём пути.
Живые волны сталкивались, кувыркались и, словно разбившись о волнорез, распадались на небольшие группки, частенько оказывающиеся на паркете. Из-за поднятого шума порой не было слышно даже собственного голоса, не то что слов отвечающего. Проштрафившиеся озорники ставились дежурными у стен, и теперь в их обязанность входило неподвижное стояние около косяков всю оставшуюся перемену, но как только старшие отворачивались, маленькие юркие непоседы старались нырнуть в бурлящую толпу так, чтобы слиться со всеми остальными шалунами, полностью растворившись в этом море визга.
Чтобы разрядить неловкую ситуацию, Татьяна Николаевна решила отпустить близнецов. Она слегка подтолкнула их ладошкой по направлению к кабинету, словно отпуская поиграть, но Наталья Эдуардовна ещё крепче прижала к себе малышей, явно не собираясь оканчивать разговор столь нелепо.
— А что я сказала не так? — и под недоумённые взгляды близнецов она неприязненно взглянула на учительницу. — Что же я могу тут поделать, если так сложилась жизнь и всё это правда? Я согласна с вами, что Вороновские — порядочные и интеллигентные люди. Марина Геннадьевна — совершенно очаровательная, приятная женщина, а Лев Борисович — изумительный врач, как говорится, от Бога, у него в отделении ещё моя сноха рожала, а уж тому много лет как.
— Вы что-то напутали, — искоса глянув на близнецов и умоляюще посмотрев в глаза Наталье Эдуардовне, попыталась спасти положение учительница. — Эту ужасную историю я слышала, но к нашим мальчикам она не имеет никакого отношения.
Евдокимова, будто не замечая кричащего взгляда Стрешневой, чуть заметно усмехнулась и, опустив правый уголок губ, гортанно проворковала:
— Ничего я не напутала, зря вы на меня клевещете, а впрочем, что удивляться, вы меня всегда почему-то недолюбливали, хотя, заметьте, я к вам относилась достаточно ровно и справедливо. Оттого, что Вороновские хорошие люди, они, к моему глубочайшему сожалению, в большей степени родителями этих двух чудесных крошек не становятся. — И она глубоко и громко вздохнула, печально погладив мальчиков по голове ещё раз.
— Вы всё врёте! — не выдержал Гришка. — У нас есть папа и мама, а вы нарочно так говорите, только это неправда!
— Сиротинушка ты моя казанская. — Наталья Эдуардовна хотела прижать к себе мальчика, но тот вывернулся, обиженно сверкая глазами.
— Не смейте так говорить про наших родителей, вы нехорошая и злая!!! — крикнул он, сорвавшись с места, и бросился бегом в мужской туалет.
— Мы сегодня всё расскажем маме с папой, — серьёзно проговорил Андрейка, не спеша отправляясь вслед за братом.
Никто их удерживать не стал, а между коллегами повисла короткая пауза.
— Зачем вы это сделали? — укоризненно качнула головой Стрешнева.
— Во-первых, вы сами меня вынудили, а во-вторых, — успокаивающе произнесла она, — что Богом ни делается, всё к лучшему, всё равно бы они когда-нибудь узнали, и без нас с вами, так что не переживайте. — И она, покровительственно похлопав учительницу по руке, зашагала в сторону лестницы, делая по пути замечания и отдавая направо и налево ценные указания.
