Глава первая
Боб в незнакомом лесу
Когда огромный огненный шар покатился по небу за гору, когда щебетание птиц постепенно перешло на шёпот, а от страшного звука, исходящего чуть ли не из самых недр земли, содрогнулись толстенные стволы столетних деревьев, большущее и неприлично мохнатое чудище по имени Боб открыло правый глаз. Оно бы открыло и левый глаз тоже, тем более, что он был необычайно прекрасен: голубой в синюю крапинку (правый глаз Боба был без крапинок и совсем даже не голубой, а изумрудный), но с ним вчера случилась неприятность.
В тот самый момент, когда Боб намерился полакомиться крошечными и, на первый взгляд, безобидными крылатыми насекомыми, одно из них безжалостно укусило его в нежное левое веко.
Боб взвыл от страшной боли, его любимый глаз заслезился, мгновенно опух и наотрез отказался открываться. Вот именно по этой причине вечерний пейзаж засыпающего леса отразился сегодня только в одном, правом, чудовищном глазу.
Приподнявшись на мощных передних лапах, Боб покрутил тяжёлой белой головой и обнаружил, что не представляет ни где находится, ни как здесь оказался.
И уж насколько он ни был высок (а был он совсем ещё крошечный, всего лишь с пятиэтажный кирпичный дом), его правый глаз не смог разом охватить все-все-все деревья и все-все-все кусты.
«Любопытство не доведет тебя до добра!» — вспомнил Боб слова матери и смахнул с глаза слезу.
Но привело его сюда отнюдь не любопытство. В преданиях, которые передавались от прапрапрабабушек и прапрапрадедушек к его папе и маме, рассказывалось, что за этим непролазным (даже для таких огромных чудищ) лесом простиралось широкое-преширокое поле, сплошь поросшее чудесными цветами и травами. Этих растений никто из его родичей не видел, но судачили о них предостаточно.
Якобы парят над волшебными цветами и травами симпатичные насекомые, пьют сладкий нектар и собирают нежную пыльцу с прозрачных лепестков. А уж какими вкусными были эти жучки и паучки, можно было только догадываться да сказки сочинять.
И сейчас, когда от урчания пустого желудка Боба сотрясались уже не только деревья, но и звёзды, самые крошечные из которых гроздями падали с неба, чудище отдало бы всё-всё-всё даже за любого несладкого и противного мотылька.
Но на лес плотным синим покрывалом легла ночь, кое-где на небе едва мерцали уцелевшие жёлто-белые звёздочки, и чудище, всматриваясь в темноту одним глазом, не знало, что ему делать дальше и куда стоит идти.
Наконец, распрямив толстые задние лапы и сладко потянувшись, Боб поднялся во весь чудовищный рост и вгляделся в темноту.
Чуть дальше низкорослых кустов, за верхушками чёрных деревьев, вдруг сверкнул яркий красный огонек, затем — изумрудно-зелёный, за ним — оранжевый, и уже через секунду-другую всё небо охватило такое разноцветное сияние, что от него заслезился единственный здоровый глаз.
«Ничего себе», — резко выдохнул Боб.
Рядом на дереве зашелестели листья, а один маленький листик, державшийся на тоненькой-тоненькой ножке, не выдержал мощного выдоха чудища, сорвался с ветки и опустился Бобу на нос.
«Аааапчхи!» — сделало чудовище, и сотни птичек, спросонок не разобравшись, что произошло, взмыли в ночное небо.
«Простите», — шёпотом сказал Боб и решил поскорее убраться из леса, тем более, его так манили разноцветные мигающие огоньки.
Глава вторая
Слава Белкин и Толя Рыбкин
В небольшом провинциальном городке, который мог называться, как угодно, но назывался Васильевск, у мальчика одиннадцати лет по имени Слава и по фамилии Белкин, проживающего там с самого рождения, с утра всё валилось и вываливалось из рук: во-первых, портфель. Из него выпали важные, без которых, конечно же, никуда, школьные принадлежности: жвачка, брызгалка, крошечный тюбик суперклея и дневник. Во-вторых, проездной билет и телефон.
Задняя крышка телефона отскочила в сторону и развалилась на две части, следом выпала батарейка и залетела под диван. И если без жвачки с брызгалкой и дневника Слава мог обойтись, то без телефона ему приходилось туго.
Но сегодня мама Белкина, собирая ребенка в школу, махнула на на всё рукой и выпроводила сына за порог без средства связи и коммуникаций. «Мы же как-то обходились!» — крикнула она в закрывающиеся двери лифта и преспокойно вернулась в квартиру, хотя мама и спокойствие — вещи из разных уголков вселенной.
Пока мама уговаривала себя, что ничего страшного с её сыном в их невеликом городке произойти не может, Слава дошёл до школы, пробыл там шесть уроков с положенными между ними переменами и уже собирался возвращаться домой, когда Толя Рыбкин, его одноклассник и самый близкий друг, внезапно кое-что предложил.
Дело шло к летним каникулам, до конца учебного года оставалось три недели, и такого солнца, как в этом мае, давно никто не видел. «А не заглянуть ли нам к Ивановым?» — спросил Толя Славу и, даже не думая, что тот ему может ответить нет, стащил друга со ступенек школы.
