— Здесь нельзя машину ставить.
Водитель Москвича, повернув голову, рассеянно и быстро оглядел патрульного милиционера.
— Машину тут нельзя ставить, — повторил патрульный. — Написано вон.
Милицейская дубинка бодро махнула, указав на табличку, покрытую дождевыми каплями. Водитель на секунду замялся. Первой обычной его реакцией в таких случаях было: сунуть руку в карман и вытащить удостоверение красную корочку с золотыми буквами, которую можно даже не разворачивать. Страж порядка глянет только на обложку корочки и, козырнув, исчезнет. Но сейчас — не так, как обычно. Сейчас нельзя нарушать инкогнито.
— Извините. — Сказал мужчина. — Я уезжаю.
Патрульный, кивнув, отошел. Водитель проводил его пустым взглядом. Потом включил зажигание. Его Москвич, сдвинувшись с места, покатил по улице. Водитель быстро оглядывал появлявшиеся проулки, смотрел на расставленные вдоль тротуара автомашины. Он искал место для парковки. Машину надо поставить так, чтобы никто не обратил на нее внимания, и чтобы никто потом не вспомнил об этой машине.
Наконец, он нашел удобное место. Тихая улочка, вокруг частные домики. Никому здесь дела не будет до красного Москвича, припаркованного кем-то у тротуара. Он вышел из автомашины, заперев за собой дверь. Это был мужчина лет сорока, в кожаном пальто, гладко выбритый, невысокий, крепко сложенный.
Несколько кварталов отделяли его от небольшой площади с Серым Зданием в центре города. Это его цель. В руке у мужчины мерно покачивался черный кейс. Внутри — бомба с часовым механизмом. Кому и зачем понадобилось взрывать здание горкома в этом маленьком захудалом городке, он точно не знал. Но привык работать, не рассуждая. Этому его всегда учили. Наверное, прикидывал он, — в Москве назревают большие события. Нужен громкий и показательный теракт, в организации которого обвинят, очевидно, деструктивные элементы. Возможно, укажут в сторону Ельцина и демократов. Кто в итоге от всего выиграет — пока не ясно. Но кто-то выиграет. Просто так взрывать райком бы не стали.
Стоило прислушаться, и негромкое тиканье доносилось из глубины черного кейса. Тиканье еле слышное. Сейчас оно почти полностью заглушалось шумом дождя.
Дождь лил еще с ночи и не прекращался весь день. По небу тихо и мрачно плыли холодные свинцовые тучи. Солнца не было видно нигде, и казалось, что ночь уже наступила.
Весь город словно бы съежился, приготовившись к неизбежному. Стены домов насупились, выкрашенные дождем в одинаковые тона темно-серого цвета. В черных провалах-окнах пробивались по одному редкие, боязливые огоньки.
Мужчина в кожаном пальто подошел к ступенькам. Сейчас он войдет внутрь, сядет в лифт и поднимется на пятый этаж. Вообще-то, — он лично предпочел бы идти по лестнице, но шеф настоял на первом варианте. Чем меньше людей ему встретится по дороге туда и по дороге обратно, чем меньше случайных свидетелей увидит его, тем лучше.
В вестибюле было пусто. Одна только гардеробщица охраняла дорогие начальственные плащи и польта. Он вспомнил досье на эту женщину. Она была замужем в четвертый раз. Три предыдущих мужа умерли при не совсем понятных обстоятельствах. Сорокалетняя дама, все еще очень хорошо сохранившаяся, находила очередного избранника старше и богаче себя. И каждый раз, когда она становилась вдовой, милиция проводила следствие быстро и не вдаваясь в пустые подробности. Не исключено, что она имела влиятельного покровителя из числа высокопоставленных горкомовских работников.
Сейчас гардеробщица уставилась своим внимательным, пытливым взглядом на вошедшего незнакомого мужчину в кожаном пальто. Тот смотрел в сторону. Он знал: чтобы другой человек после не смог вспомнить твое лицо — надо сейчас не встретиться с ним глазами.
Не задерживаясь, мужчина проследовал в вестибюль и оказался в небольшом лифте. Двери закрылись за ним. В ту минуту он не знал еще, что закрылись они надолго.
Кабина, вздрогнув, поползла вверх. Тяжело покачиваясь, она миновала полтора этажа здания и, вдруг… остановилась. Это было настолько невероятно и неожиданно, что человек внутри не мог поверить. Он даже подпрыгнул на месте. Мотнул головой, чтобы убедиться, что все это ему не кажется. Но нет кабина стояла. Мужчина в кожаном пальто нажал наугад несколько кнопок. Ничего. Никакой реакции. Кабина и не думала трогаться с места.
Пассажир снова несколько раз подпрыгнул. Кабина только неуклюже закачалась в ответ.
Мужчина отошел в сторону, прижался к стене. Что произошло? Почему? Билось у него в мозгу. — Случайность?.. А если нет?.. Если нет?..
Он быстро оценил ситуацию. Прошелся взад-вперед по кабине. Ему уже приходилось застревать в лифте и, как любому советскому человеку, не один раз. Однажды, даже пришлось просидеть там целую ночь. И это было неприятно, потому что в углу кто-то нагадил, и отвратительный запах лез в ноздри — от этого назойливого запаха никуда нельзя было деться. И, все-таки, сейчас все было гораздо хуже. Рядом с ним не было лужи, но в кейсе притаилась страшная бомба. Через двадцать минут механизм сработает, и остановить его невозможно. Человек в кожаном пальто знал это.
