(1 августа)
Убитый стоял на коленях. Руки за спиной, связаны, ступни — тоже. Третий обрезок веревки обвивал столб и горло. Рот заклеен широким пластырем, на нём — грязные полосы и кровавые потёки из носа.
Уступив дорогу экспертам, следователь остановился в нескольких метрах от трупа, рядом с руководителями — как привыкли величать их средства массовой информации — силовых служб города.
— Раритет, чего морда помятая, в засаде был? — полковник Боднарь любил странно шутить, и не только над подчиненными.
Начальнику милиции многое позволено, особенно такому, который двадцать лет поднимался по служебной лестнице. Вырастая от рядового и заочно учась на юрфаке, одноклассник следователя сохранил все качества хорошего оперативника и среди подчиненных имел авторитет.
Привычка перемежать слова уголовным жаргоном или матерными присказками придавала его речи особый колорит. Шутки появлялись, когда дела шли плохо, а учащались, если — совсем скверно.
От наблюдательного человека не укрылось бы, что полковник нервничал: назвал следователя Ивана Терентьевича Долгова по прозвищу, снял фуражку, протер её изнутри.
— Почему в засаде, Валерий Иосифович?
— Засаживал, значит, — начальник горотдела закатился хрипловатым смехом, снова снял фуражку и полез за платком.
— Ну, что скажешь? — Тинаев, старший советник юстиции, смотрел на Долгова прищуренным глазом.
— Ничего. Сначала установим, кто-что, потом будем думать… — Иван Терентьевич проворчал это и добавил погромче:
— … и вообще, зачем вы топчетесь на месте происшествия?
— Ладно, ухожу, — покладисто согласился полковник, но Тинаев заметил укоризненно:
— Не уважаешь начальство, а оно тебе интересную работу подбрасывает. Смотри, скажу Олегу, чтоб передал дело кому из пацанов…
Начальник предварительного следствия, о котором шла речь, жил мечтой — спокойно отбыть дни до пенсии. «Пацанами» числились два начинающих следователя, которым серьёзных дел не доверяли. Так что угроза Алексея Каиркеновича Тинаева, без пяти минут прокурора, была шуткой:
— …те с охотой возьмутся. Ты зацени — не застрелили, не закололи, как свинью, а красиво ампутировали половые органы. И лишь потом задушили! Ой, чую, будет у нас работы невпроворот. Новые сатанисты появились… Чего молчишь, Ваня? Ритуальное убийство, а?
— Леша, ехал бы ты по своим делам, — отмахнулся Долгов.
— Если нужно, звони сразу мне, не жмись, — предупредил его друг и отбыл.
Столб, у которого стоял труп, следователь осматривать не стал — там работали специалисты. Медик ждал своей очереди. Технический эксперт щелкал фотоаппаратом и ответил, не оборачиваясь:
— Да, Терентич… Ты же меня знаешь, не подведу…
Раритет взошёл на бугорок, осмотрел окрестности.
— Как жертва и убийца добрались сюда, и куда последний делся?
Ближайшая улица заканчивалась метрах… — в ста? нет, ближе, от места убийства. А грязи и пыли на обуви трупа нет. Дотащить сюда здоровенного бугая (сколько он весит, интересно?) — задачка не из легких.
Следы убийцы, к столбу — глубокие, от столба до грунтовки — мельче, сворачивают на обочину.
— Здесь сел в машину? С риском застрять? Или убежал вдоль неё?
Яркий квадратик зелёной бумаги прилип к центральному гребню колеи. Не записка, рисунок. Две фигурки. Долгов попробовал пройти вдоль разбитой грунтовки. С каждым шагом туфли погружались глубже. Свежих следов не было.
— Здесь давно никто не ходил. И не ездил.
Сорок сантиметров разжиженной в кисель земли — прекрасная ловушка для водителей-простаков. Камни, ветки, доски торчали из грязи. Никаких отпечатков протектора.
— Значит, шёл по сухому до асфальта.
* * *
Судмедэксперт ответил радостно:
— Ваня, навскидку, грохнули его в час ночи. Детали хочешь?
Раритет оборвал его:
— Юра, простенько и по существу.
Медэксперт не обиделся — вместе выпитое стоило больше, чем пуд соли:
— Гематома и ссадина за левым ухом… Свинчатка или кастет, обернутый в мягкое… Оглушили минут на пять… Для связать и привязать — хватит… Половые органы снесли очень острым ножом, может и «японским». Вряд ли ампутация задумана сразу, — эксперт продемонстрировал, запустив руку в распоротые брюки трупа:
— На коленях, связан, видишь? Мужской пристрой скрыт. Убийца подхватывает все в пригоршню, натягивает и — чирк! Жертва получила в морду — нос и губы вдрызг. Заметь, крови на земле мало, хотя должно было хлестать, как…
— Он умер до? Или сначала отсекли?
Долгов хотел сразу установить, что здесь — жестокое убийство или глумление над трупом. На первый взгляд, разница невелика. А если вдуматься, то характеристика преступника, так сказать, портрет личности — меняется существенно.
— Полагаю, от болевого шока. — Медик снял перчатки, закурил сигаретку.
— Пакостишь! — возмутился Раритет. — Осмотр не закончен, а ты?
— Ушёл, не рычи. Документы с трупа у него, — кивнул на начальника милиции эксперт.
Тот стоял неподалёку, но на сухом месте, возле своего служебного автомобиля. Рядом толпились несколько сотрудников, кто в штатском, кто в форме. Все вместе рассматривали какие-то листы, разложенные на капоте, делали пометки. Полковник перехватил взгляд следователя, кивнул:
— Всё тебе, Иван.
