Юрий Визбор
АВТОР ПЕСНИ
На Кавказе в годы Великой Отечественной войны кем-то из бойцов-альпинистов были написаны слова песни, которая под названием "Баксанская" продолжает жить и в наши дни. О ее создании существуют разные версии. Одна из них положена в основу этого рассказа. Рассказ посвящается неизвестному советскому солдату, автору песни "Баксанская".
Василий Николаевич проснулся оттого, что снизу шел густой табачный дым. "Опять курят", - подумал он и недовольно повернулся на другой бок. Но заснуть ему так и не удалось. За окном темнела оренбургская степь. Поезд с синими огнями ночных лампочек летел сквозь марево рождающегося утра. В одном купе с Василием Николаевичем ехали альпинисты. Беспокойная это была публика! Обедали они, например, так: привязывали к потолочному вентилятору веревку, на нее подвешивали ведро с помидорами, клали на стол соль, две буханки хлеба и поочередно брали помидоры из болтающегося ведра. И были страшно довольны. А что хорошего? Ни пройти, ни проехать. После обеда альпинисты укладывались на свои полки и молодецки храпели до вечера. Вечером, когда всем нормальным пассажирам надо бы на покой, они просыпались, доставали гитары, пели песни, рассказывали какие-то смешные, на их взгляд, истории, словом, мешали спать до утра. Василий Николаевич вздохнул и сам было потянулся за папиросой. Неожиданно раздались аккорды гитары и кто-то негромко запел:
Где снега тропинки заметают,
Где лавины грозные гремят...
Василий Николаевич прислушался. Ему вдруг стало не по себе. "Не может быть, - подумал он. - Не может быть!" А молодой голос продолжал:
Помнишь, товарищ, белые снега,
Стройный лес Баксана, блиндажи врага,
Помнишь гранату и записку в ней
На скалистом гребне для грядущих дней...
Василий Николаевич спрыгнул с полки и вышел в пустой коридор. Сонная степь проносилась за окнами вагона. Глухо стучали колеса. А из приоткрытой двери купе звучала песня. Василий Николаевич закурил и прислонился виском к холодному стеклу... Как это было давно! ...Сначала ему вспомнился снег. Снег на вершинах гор, на стволах сосен, в валенках. Снег, засыпавший землянку так, что в нее можно было только вползать. Снег сыпучий, в которой можно утонуть, как в воде, снег, закаленный жестокими ветрами, твердый, как клинок. Тяжелая тогда была пора. Был Василий Николаевич совсем молодыми пареньком, и звали его Васей, просто Васей. Маленькая саперная часть, в которой он служил, уже целую неделю стояла у подножья Эльбруса. Связь была нарушена. В штабе армии эту часть, очевидно, считали погибшей. Головные отряды фашистской дивизии "Эдельвейс" шли вверх по ущелью Баксана. Как далеко они продвинулись, никто не знал. После многих неудачных попыток связаться с соседними частями созвали открытое партийное собрание. Это было решение не только своей собственной судьбы, а суровый разговор о войне и судьбе Родины. Постановили: никуда из Баксана не выходить, заминировать дорогу, драться с врагом до последней возможности. В тесной землянке было жарко. С бревенчатого потолка капала вода. По железной печурке бегали беспокойный золотые искорки... Командир саперов, старший лейтенант Самсонов, держа руки у раскаленной печки, тихо говорил: - Другого решения я и не ждал. Но мы не знаем, где враг. Нужна разведка. Идти по долине навстречу немцам бессмысленно. Тропа у нас только одна, и никуда с нее не уйдешь. Может ты, Роман, предложишь что-нибудь? Сержант Роман Долина поднялся с нар. До войны он занимался альпинизмом и хорошо знал район Эльбруса.
- Надо идти наверх, - сказал он. - Есть вершины, с которых долина Баксана просматривается на 30-40 километров.
- А много ли времени потребуется на восхождение? спросил Самсонов.
- Сейчас скажу... Так... Значит, восемь часов подъема и часа три спуска. Короче, если завтра с утра выйти, то к вечеру, часам к девяти, можно быть уже здесь. Но это при хорошей погоде и видимости.
- Понятно, - сказал Самсонов.
- Кто хочет идти с Долиной?
В землянке зашумели.
- Братцы! - гаркнул Роман. - Все равно с собой никого не возьму: альпинистов нет, а лишний человек мне, честно сказать, обузой будет.
- Я спрашиваю, кто хочет идти с Долиной? - спокойно повторил Самсонов. Все замолчали.
Долина примирительно кашлянул и сказал:
- Давайте, пожалуйста... Тогда уж пусть лучше Васька маленький идет...
Рассвет застал их на пути к вершине.
- И на что я тебя взял? - рассуждал Долина. - Конечности у тебя малогабаритные, силы - никакой... Минер ты, прямо скажем, средненький. Так себе минер...
- Ты за себя беспокойся, - огрызнулся Вася.
- Желчи много в тебе, Василий Николаевич, - усмехнулся Долина. - Потому ты и желтый такой. А желчь самым прямым образом происходит от злости. Вот возьми, к примеру, меня - я розовощекий, статный, красивый человек. А все почему?..
Долина вдруг остановился.
- Видишь тот гребень?
- Вижу.
- Так вот по нему мы поднимемся на вершину. А когда спустимся, выдам тебе справку, что ты совершил восхождение на вершину второй "а" категории трудности. После войны значок альпинистский можешь получить.
- Да отстань ты!
- Не хочешь? А то носил бы его на правой стороне груди вместе с многочисленными орденами и медалями. Весь колхоз ходил бы смотреть...
