Автор песни - [2]

Так подошли они к гребню. Скалы круто уходили вверх.

- Носки на тебе шерстяные есть? - спросил Роман.

- Есть.

- Снимай.

- Зачем?

- Снимай, говорю. Руки поморозишь.

...Свирепый ветер толкал Василия в бок. Занемели руки в шерстяных носках. Камни, иногда срывавшиеся из-под ног, стремительно уносились в белую преисподнюю, рождая там грохочущие взрывы снежных лавин. Только к вечеру разведчики добрались до вершины. Она оказалась куполообразным плато, на котором могли бы разместиться человек двадцать. Далеко внизу в серо-фиолетовой глубине плавали молочные облака.

- Кислое дело, - сказал Роман. - Тут можно просидеть неделю и ничего не увидеть... Устал?

- Малость есть.

- Ничего! Сейчас мы с тобой, друг, пещеру такую отроем дворец!.. А вот к тому краю не подходи! Ступишь два шага - и прямым сообщением на тот свет. Понял?

Когда они отрыли пещеру, было уже совсем темно. Роман заложил вход двумя снежными кирпичами. В эту ночь Василий спал тем мертвым сном, какой бывает только после тяжелой работы. На рассвете он проснулся от холода. Роман спал. Вася выбрался наружу. Густой туман мчался над снегами. Казалось, что огромная гора летела в бесконечном облаке, разрезая своей вершиной его невесомое тело...

- Туман? - спросил Долина, когда Вася вернулся в пещеру. - Я так и знал. Ну, может, к вечеру рассеется. Целый день они просидели в пещере. Туман не уходил. Роман рассказывал какие-то альпинистские истории. Наступила ночь. Разведчики дрожали от холода и сырости. Не спалось. Роман сидел согнувшись и что-то писал.

- Ты бы хоть свечку не жег зря, - проворчал Вася. - Что ты там пишешь? Секрет?

- Песню сочиняю, - серьезно сказал Долина.

- Песню? - удивился Вася.- Это что ж, про любовь у тебя песня? Супруге пошлешь?

- Почему супруге? Песни, брат, бывают всякие. Есть про любовь, а есть про войну. А эта про нас с тобой будет.

- Про меня и про тебя?

- Точно! - сказал Долина. - Про тебя и про меня.

- Ну-ка, прочти.

- Тут у меня малость не дописано. Начал я ее еще внизу... Долина долго шелестел страницами записной книжки. Вот! наконец сказал он, громко откашлялся и стал читать:

На костре в дыму трещали ветки,

В котелке дымился крепкий чай.

Ты пришел усталый из разведки

Много пил... та-ра-ра-ра-ра... - тут не дописано...

Синими, замерзшими руками

Протирал вспотевший автомат

И о чем-то думал временами,

Головой откинувшись назад.

- Ну как?

- Здорово! - сказал Вася. - Просто здорово! Это когда мы с тобой в разведке были? Да?

- Ага... Крепко тогда нам с тобой досталось. Помнишь того рыжего с парабеллумом?

- Помню. С усами... Сверху, что ли, он на тебя прыгнул?

- Сверху. Если бы не ты - быть уже Роману Долине в бессрочном отпуску...

- А припев-то есть? - перевел разговор на другую тему Вася. Или без припева?

- Нет, почему же, с припевом. Вот...

Помнишь, товарищ, вой ночной пурги,

Помнишь, как бежали в панике враги,

Как загрохотал твой грозный автомат,

Помнишь, как вернулись мы с тобой в отряд?

- Про пургу ты хорошо написал, - сказал Вася, - а вот про то, как враги бежали, малость подзагнул... Где ж это они от нас с тобой бежали?

- Не бежали - так побегут. Я ведь знаешь что задумал? Оставить эту песню здесь, на вершине.

- Ну и что? Уйдем мы с тобой вниз. А война-то когда-нибудь кончится? Немцев прогоним?

- Прогоним.

- Значит, будут они бежать?

- Будут, конечно!

- Молодец Вася! Прямо философ!

- Ну ладно тебе обзываться-то!.. Было еще совсем темно, когда Роман и Вася вышли из пещеры, сложили небольшой тур из камней и спрятали туда гранату. Вместо запала в нее была вложена свернутая в трубочку записка о восхождении и текст, к которому за ночь Долина приписал новые слова:

Помнишь, товарищ, белые снега,

Стройный лес Баксана, блиндажи врага,

Помнишь гранату и записку в ней

На скалистом гребне

Для грядущих дней...

Наступало утро, над горами повис морозный, ясный рассвет. Роман долго протирал бинокль, ругая все оптические заводы мира, потом замолчал.

- Вася, - шепотом сказал он. - Немцы. По белой, покрытой свежим снегом долине Баксана тянулась длинная черная змея.

- Восемь километров, - прикинул Долина.

- Перед ними взорванный мост... Мины... Мы успеем!

...Василий Николаевич плохо помнил, как они спускались вниз. Полтора часа продолжалась бешеная гонка. Они скатывались по снежным склонам, пробирались по леднику, цеплялись за ветки деревьев... А когда выбежали на знакомую полянку и Вася упал на снег, бой был в самом разгаре. Вася медленно поднялся. Горы качались перед ним, как качели. Самсонов лежал в сугробе за большим камнем и стрелял из ручного пулемета. Долина, припадая на одну ногу, перебегал от дерева к дереву. Вася вынул гранату и пополз к Самсонову...

Немцы отступили через час. Головной отряд прекратил атаки, решив, очевидно, дождаться подхода артиллерии. Самсонов собрал оставшихся в живых. Их оказалось всего восемь человек. Решили уходить на другую сторону хребта, чтобы там на перевальной точке организовать оборону. Сержант Роман Долина, раненный в ногу, к вечеру вывел отряд на перевал Хотю-Тау. Глубоко внизу, на дороге, рвались фашистские грузовики с боеприпасами... Через день Долина был уже в госпитале. Вася остался на перевале. Потом началось наступление, панически бежали остатки дивизии "Эдельвейс"...