Прибрать за собой и умереть?
Боба Гибсона крайне заинтриговала и, более того, насторожила одна деталь — редкостная чистота в салоне автомобиля. Коврики тщательно пропылесосили. На приборной доске — ни пылинки. На рулевой колонке — тоже. Человек, наводивший порядок, — должно быть, сама погибшая — не забыл удалить грязь даже из незаметных мест: например, с коротких «ножек» переключателей радио. Кожаный чехол коробки передач чуть ли не сверкал, хотя в его складках всегда скапливаются пыль и грязь. Тут непременно понадобилась влажная тряпка или кусок замши, осознал Боб. Значит, за уборку взялись не внезапно, не по минутному капризу.
А машина-то не новенькая. Опираясь обеими руками о водительское сиденье, Боб поближе наклонился к одометру. Освещение в этом небольшом гараже оставляло желать лучшего. Правда, дверь была открыта, но, поскольку машина заехала в гараж задним ходом, через ветровое стекло прямо в лицо Бобу били лучи зимнего солнца. И все же он разглядел показатели: 47583. Да, машина поездила немало. Но состояние отличное.
Боб перегнулся через сиденье и слегка нажал указательным пальцем кнопку на подлокотнике, чтобы на самую чуточку опустить стекло со стороны пассажира. Покосился на серьезного молодого полицейского у двери. Нет, тот ничего не заметил. Впрочем, если бы даже полицейский заметил и вмешался, Боб постарался бы настоять на своем. Пахло в машине тошнотворно. Без проветривания никак не обойдешься.
С этим запахом Боб уже сталкивался в своей практике. Не столь часто, чтобы с ним свыкнуться: раз шесть за последние тридцать лет жизни. Но такой аромат, раз почуяв, не забудешь. Запах трупа в начальной стадии разложения: сладковато-гниловатая вонь. Как вдохнешь, сразу нехорошо становится.
Неприятный запах, да еще и стойкий. Дверь гаража стояла открытой уже несколько часов, с полудня. Ее не закрывали с тех самых пор, как обнаружили тело. Но воздух в помещении оставался все таким же вонючим. Боб знал, что из ковриков и сидений внутри машины запах не выветрится еще долго.
Конечно, в автомобиле пахло вообще невыносимо. Дверцы открывали совсем ненадолго — чтобы фотограф сделал свою невеселую работу, а затем для того, чтобы полицейский врач извлек тело. Задача Боба состояла в том, чтобы отбуксировать машину на специальную стоянку при участке.
Боб, многолетний владелец автосервиса «Пэлгрэйв моторс», давно уже свел знакомство с полицейскими. В таких ситуациях они обращались именно к нему. «На месте самоубийства я не впервые», — напомнил он себе. Однако, хотя Бобу предстояло всего лишь вывести машину из гаража, нервы у него расшалились.
Как установил врач, женщина — ее имени Боб не знал — въехала задним ходом в гараж около сорока или пятидесяти часов тому назад, закрыла за собой дверь и просто сидела в машине, не заглушая мотор, пока не произошло неизбежное. По расчетам врача, труп пролежал необнаруженным почти двое суток.
— Вы случайно ни к чему не прикасались?
Офицер Шоу. Боб и не заметил, как тот зашел внутрь. Следователь оставил молодого полицейского на посту со строгим и лаконичным наказом: обеспечить, чтобы никто ничего не трогал. Шоу относился к своим обязанностям добросовестно.
Боб поднял глаза на полицейского, гадая, как лучше изложить свои подозрения. Указал на рацию, висящую на поясе Шоу:
— Вы могли бы вызвать вашего сержанта?
Шоу, не ответив, лишь с любопытством уставился на Боба.
— Думаю, он захочет взглянуть на все это еще разок, — пояснил Боб. — Мне кажется, он кое на что не обратил внимания.
Что натолкнуло Боба Гибсона на этот вывод?
Ответ
Бесспорно, женщина мертва уже некоторое время. Тому порукой — запах. Вероятно, полицейский врач прав, и смерть последовала 40–50 часов тому назад.
Следовательно, если почти двое суток тому назад женщина сама въехала в гараж и сидела в машине с работающим мотором, пока не задохнулась, в баке иссякло бы горючее, а аккумулятор разрядился бы полностью, поскольку зажигание оставалось включенным. Однако Боб опустил стекло одним легким нажатием на кнопку. Поэтому Боб заподозрил, что женщина умерла не в машине — во всяком случае, не в этой.
«Форд-эскорт» сапфирового цвета
— Что-то мне сдается, во всей стране — не говоря уже об Уитеншоуи — нет ни одного синего… гм… то есть сапфирового «эскорта». Это что же получается! Сидим тут почти два часа, а с этой самой улицы — как ее, Браунли — ни один не выехал! Ну прямо мистика, а? Вроде как самая ходовая в мире модель, а… о-о-ой! Блин! Третий раз!!!
Харви Боттрелл медленно, но верно утрачивал свойственное ему чувство юмора. Бог с ними, с «форд-эскортами» и их количеством, но трижды удариться локтем о парковочный автомат[1] — это уже слишком. Уже два часа они с Вином Мюрреем, не покидая неприметного «Ровера», загорали в засаде. Смотрели в оба — и все без толку. Неудивительно, что Харви занервничал. Возникли предчувствия, что операция, как оно часто случалось, завершится ничем. Задумавшись, он уже трижды по рассеянности ушибал локоть об автомат, когда поворачивался на сиденье, чтобы глянуть в заднее стекло «ровера».
Вин Мюррей тем временем сосредоточенно пытался запалить потухший окурок. Начал он с того, что положил перед собой на руль спичечный коробок. Коробок свалился, и Вин принялся шарить по полу.
