Что именно сказали Зюзе – и так понятно. Идёт с человеком, защищает человека, разговаривает с человеком – однозначно за это её не хвалили.
– Ты слишком добрая… Давай-ка я сам с этим блохастым пообщаюсь, напрямую. Он меня хорошо понимает?
– Плохо. Лучше я буду повторять за тобой.
Предводитель стаи не отводил от нас глаз. Злых, нехороших.
– Тогда дублируй, – не терпящим возражений тоном потребовал я от добермана. – Дословно. С такими только нахрапом можно говорить. Или кулаком, – а после заорал. – Эй, урод! Ты решил за чужой счёт своих шавок покормить? Ультиматумы мне ставишь?! Ладно... Попробуй! Нужна еда – иди и отбери!
– А что такое ультиматум? – неожиданно напомнила о себе Зюзя. – Он не понял.
– В словаре прочтёт, если захочет, – скатываться в разжёвывание политических терминов какому-то шелудивому псу совершенно не хотелось. – Я тебе, Зюзя, потом объясню. Ты переводи, не отвлекайся... – и снова повысил голос. – Пусть убирается с дороги или я пройду по его трупу. И вообще, что ты за вожак, если не можешь добыть еду для своей семьи?! – теперь сознательно переключился на святую для всех разумных тему. – Ленивый?! Или не способный?! Тогда уступи место тому, кто сможет!
Выкрикивая обидные, по моему мнению, слова, я начал идти в сторону перегородивших дорогу. Сначала медленно, стараясь придать своей физиономии максимально зверское выражение, потом перешёл на уверенный, привычный шаг. Переговорщик не сдвинулся. Подобрался, ещё больше оскалился. Стая за ним сгрудилась, с ненавистью посматривая на меня и на Зюзю, движущуюся немного впереди прямо на четвероногих вымогателей. Рося не отставала, жалась к моим ногам, нервно озираясь.
Уступать не собирался никто... Твари за спиной вожака тоже начали скалиться, готовясь к неизбежной развязке.
…Сначала хотел сменить ружьё на автомат, но быстро передумал. Не до суеты сейчас с перекидыванием оружия с плеча на плечо и путаницей в ремнях. Весь психологический эффект пропадёт. Ничего, справлюсь и без «огрызка». На крайний случай пистолетом обойдусь...
Когда до своры оставалось метров пятьдесят, я нарочито медленно навёл ружейный ствол на собак.
– Вы подохните первыми! Ваш главарь последним. Готовы?
Кто-то взвизгнул, кто-то зарычал.
– Они не понимают тебя, не знают твой язык, – заметила доберман. – Но понимают меня и язык оружия. Они боятся.
– Тогда путь разбегаются! Не я у них продукты отжимаю!
Твари колебались – я это шкурой почувствовал. С одной стороны, их гнал отсюда инстинкт самосохранения, порождённый банальным пониманием того, что с некоторыми из них может сделать даже один ружейный залп. С другой – напоминало о себе стадное чувство. Все тут, вожак тут – никуда не уходит, готовится встретить врага. Надо готовиться к бою.
Но не хочется – враг слишком опасен.
А я наглел всё больше.
– Бу-ум! – и сделал вид, что выстрелил.
Несколько разумных не выдержали, сорвались с места и, довольно быстро перебирая своими короткими лапками, скрылись между домами.
Отлично! Пример остальным подали!
– Не убивай. Я сама, – непонятно объявила моя спутница и молнией рванула вперёд, прямо на вздыбившего холку пса.
Замысел ушастой оказался прост и изящен. Она сходу, пользуясь своим преимуществом в габаритах, скорости и силе сшибла вожака, ухитрившись при этом поймать его горло и прижать к асфальту. Я уже всерьёз навёл ружьё на стаю, но никто и не подумал броситься ему на выручку. Угрюмо стояли, смотрели, не отводя от доберманьих челюстей своих глаз– бусинок.
Разборка сильных. Мелким и неуверенным в себе делать там нечего... если не зовут.
– Кто дёрнется – пристрелю! – решил остудить я горячие головы из стаи. Всё они понимают. Прекрасно понимают. Тут слова не нужны, жестов достаточно.
...Зюзя рыкнула, вдавливая противника в асфальт...
...Пёс захрипел. Натужно, сипло. Но не сдавался – изворачивался, пытался лапами оторвать чужие клыки от своего горла, бешено молотил хвостом по сторонам...
Не знаю, о чём они сейчас говорили. Только догадываюсь...
...Зюзя зарычала на полтона ниже...
...Вожак, непонятным образом изловчившись, вцепился в шею моей подруги. Завизжал...
Нафиг. Пора прекращать этот балаган.
Побежал на помощь.
Поредевшая стая подалась назад. Не на много – на пару метров, но все уже поняли, кто есть кто в данном раскладе.
И не успел. Моё вмешательство попросту не понадобилось. Пёс неожиданно обмяк, отпустил доберманью шею, раскрыл пасть, вывалив оттуда неожиданно длинный, бледно-розовый язык, засучил лапами, заскулил, извиваясь по асфальту. Разумная тотчас отстранилась от него, тяжело дыша и всё ещё скалясь.
Короткий взгляд на бьющегося в конвульсиях вымогателя пояснил причину такой перемены в его поведении – подыхает. Гортань сломана, прямо вмятину видно. Кирдык тебе, придурок...
– Я не хотела его убивать. Говорила – уйди. Он отказался, – словно оправдываясь за свой поступок, обратилась ко мне разумная. – Сказал, я должна умереть. И ты должен. Ему другие говорили не сражаться со мной, сказать, что я главная, но он не захотел их слушать. Злился.
– Сам дурак, – поддержал её я. – Мог ведь дело миром решить. Не захотел...
