-... И что делать предлагаете?
Прокурор немного помолчал, обдумывая, затем ответил, благоухая ароматом свежего одеколона и коньяка.
— У вас после вчерашнего праздника живые есть? Из не слишком сегодня нужных?
Стоявший рядом человек в форме подполковника полиции утвердительно кивнул.
— Один точно есть. Не пьёт по здоровью. И что?
Вздёрнутые вверх брови служителя юстиции удивлённо поползли вверх.
— Совсем не пьёт? Зашитый, что ли?
— Нет. Аллергия у парня. Как больше пятидесяти водочки или ещё чего внутрь примет — так сразу морда нездоровыми алыми пятнами идёт и всего, бедолагу, наружу выворачивает.
— Нда... С одной стороны, конечно, не повезло... А с другой — на такого сотрудника все равняться должны! — последнее было сказано даже с некоторым начальственным пафосом, выглядевшим особенно глупо на фоне коньячного выхлопа. Но об том прокурору, естественно, никто напоминать не стал. — Значит пусть остаётся здесь и ждёт, когда морозилка разморозится. Потом доставит содержимое в морг. Ну не будем же мы с вами изымать холодильник, да ещё после такого...
— Совершенно с вами согласен, — даже немного угодливо ответил полицейский. — Так проще всем будет. Ну что, поехали? — он немного ослабил галстук и уставился мутными и больными глазами похмельного человека на свой служебный автомобиль.
— Да. Пора. Работа не ждёт. А неплохо вчера посидели?
— Ну да...
Подполковник повертел головой, с трудом сфокусировал взгляд и зычно гаркнул:
— Иванов! Сюда иди!
От стоявшей неподалёку группы людей в форме и без отделился парень лет двадцати пяти. Короткостриженый, в чёрной кожаной куртке, тёмных джинсах и тяжеленных даже на вид, катерпиллеровских ботинках.
— Да, Андрей Игоревич?
— Ты это... Остаёшься тут. Как холодильник разморозится — отзвонись. Потом к патологоанатомам, сам знаешь куда...
— И как я это сделаю? На трамвае? — невежливо перебил Иванов высокое начальство.
— Поумничай мне! Пакет какой-нибудь найдёшь и отвезёшь! Ишь ты, какие все хитрожопые... за всеми машину присылай, иначе шаг сделать не в состоянии!
Парень равнодушно пожал плечами и прошёл в калитку. Начальство быстро разъехалось, следом не стала отставать и следственно — оперативная группа. Через три минуты на утренней улице стало тихо.
Человек по фамилии Иванов отзывался на имя Серёга, работал в уголовном розыске и был крепким середнячком. Ни гениальных раскрытий, ни мегаумных оперативных комбинаций за ним не замечалось, да он и сам к успехам не стремился. Работал и работал. Кто-то вагоны разгружает, кто-то в офисе сидит, а он за мелкими жуликами бегает.
Обошёл замусоренный, загаженный двор. Покосился на тёмно-бурые пятна не до конца впитавшейся в землю крови, в избытке расположившиеся прямо у входа. Поискал глазами, на что бы присесть — не повезло. Всё было либо измазано невесть чем противным даже на вид, либо совершенно не подходило для такой благородной цели. Что поделать — тут жили идейные, стопроцентные алкаши со своим понимаем гармонии и порядка. Пришлось идти в дом...
***
...Появлению Сергея в этом откровенно неприятном месте предшествовала довольно запутанная история. В половину седьмого утра в дежурку позвонила бдительная старушенция и заговорщицким шёпотом, делая драматические паузы, чтобы насладиться моментом, чуть ли не облизывая каждое слово и совершенно точно смакуя каждую буковку, рассказала о том, что сосед в своём дворе разделывал мясо! И надо срочно всех-всех-всех!
Дежурный был мужик опытный и вежливо поинтересовался у социально активной гражданки - а какое ей, собственно дело, что происходит у соседей? У вас свой двор есть — вот и бдите. Понятно, что старушке элементарно скучно и шпионить за соседями по частному сектору — древнее и святое право любой уважающей себя пенсионерки, но надоедать другим-то своей придурью зачем?
— Почему вы решили, что он мясо разделывает?
— У него во дворе чурбак здоровый весь в крови, и топор прислонён.
— Ну хорошо... Разделал человек себе курочку или вечером поросёнка забил, чтобы за ночь его разделать и утром на рынок отнести — в чём тут преступление?
— Да откуда у него?! Там же одни алкаши живут, а может и наркоманы! Вы проверьте сигнал, я знаю, что у вас всё записывается! Мало ли...
Не отпугнуло бабку и требование представиться по всей форме, чтобы вызов не считался анонимным. Обычно люди этого не любят.
— Антонина Руслановна Плешакова. Почётный ... — дальше её слушать никто не стал.
В этот момент в дежурку вошёл позёвывающий участковый, прикреплённый к суточному наряду, немного послушал обрывки долетавшего до него разговора, и, скривившись, махнул рукой: «Мол, соглашайся, отреагируем...». После этого между полицейскими состоялся стандартный в таких случаях диалог:
— Антонина звонила? Голос писклявый и гнусный?
— Ты её знаешь?
— Да. Что случилось?
— У соседа, якобы алкаша, во дворе мясо разделывали.
— Понятно... Придётся идти, благо недалеко. У нас вся служба эту старую каргу знает. Большая поклонница эпистолярного жанра. Каждые три дня «сигнал» в письменной форме приносит. Скучно ей, дети разбежались в ужасе от её неуёмной энергии, соседи стараются лишний раз не попадаться на глаза... Теперь и до вас добралась. Вешайтесь. Тут или сходить, или бабка тошнить будет начальству со всеми вытекающими...
