На выглядывающую из-за моих ног Росю тварь не обращал никакого внимания.
– Он хочет говорить, – обратилась ко мне Зюзя, пристально рассматривая внезапно возникшее препятствие.
– О чём?
– О еде. Он не знает, как разговаривать с человеком. Я буду тебе говорить то, что он скажет мне.
– Ну давай попробуем...
Несмотря на внешнее спокойствие, я жутко нервничал. А если это сборище шавок отвлекает внимание, пока действительно серьёзные противники нас с тыла обходят?
– Он нам зубы не заговаривает?
– Что?
Я чертыхнулся и быстро перевёл незнакомый разумной фразеологизм:
– На нас сейчас со спины не нападут?
– Не думаю. Я никого не слышу.
– Ты и этих не слышала, –указал стволом в сторону стаи. – А они есть. И их много.
– Они не приходили, потому мы их не слышали. Если ты боишься – уйди обратно или найди спокойное место. Так будет правильно. Я сама буду говорить.
– А ты как же?
– Всем уходить нельзя. Подумают, мы все боимся. Не будут уважать.
– Тогда и я не пойду. Пусть всех уважают, бобики грязные… Если что – перестреляю. Спрашивай, чего этот умник хочет?
– Уже спросила, – огорошила меня доберман. – Он хочет еды. Говорит, чтобы мы отдали всю нашу еду и тогда они нас пропустят. Голодные, – добавила она с грустью.
Нехитрая цепь предшествующих столь причудливой встрече событий сразу сложилась в моей голове: угостив вчера местных, мы совершили серьёзнейшую ошибку – обозначили, что у нас имеются продукты, причём в изрядном количестве, иначе бы не делились. Кто-то из попробовавших галеты собак не придумал ничего лучше, чем обрадовать своих друзей и знакомых такой вот интересной новостью.
Нападать на нас разумные, похоже, побоялись – вышедший на переговоры пёс явно понимает всю опасность огнестрельного оружия, ограниченные возможности своей стаи и учитывает физическую силу и габариты моей добердамы, которая почти на голову выше самого крупного четвероногого из его своры. Умный вожак… ну или минимум не круглый дурак.
Был бы я один – наверняка бы разговоры сейчас со мной никто не разговаривал – навалились бы кублом из-за угла, и вся недолга. Заодно и покушали бы от пуза.
– А не пошёл бы он... – непроизвольно вырвалось у меня. – Ещё чего не хватало! Может, и автомат ему отдать?!
– Автомат ему не нужен. Он понимает, что у нас не много еды и говорит, что можно помочь охотой. У тебя есть ружьё, ты можешь застрелить много вкусных.
Конструктивный переговорщик...
– Что будет, если я откажусь?
– Он будет с тобой сражаться. Ему нужна еда. Он не хочет...
– Но у него нет выбора, – продолжил я за Зюзей. – Сильно голодают?
– Не знаю. Их здесь много. У многих короткие лапы – плохо бегают, плохо догоняют. На всех еды может не хватать.
Невольно всмотрелся в перегородивших наш путь разумных тварей – до моих легконогих спутниц им как шпалоукладчице со стажем до балерины. Все между собой похожие, криволапые, с приплюснутыми мордами и несуразно вытянутыми туловищами. Будто гибрид таксы с бульдогом создавали, ради шутки щедро добавив рачьей крови. И все худые, шелудивые, со впалыми боками. Вожак, показавшийся мне поначалу заурядным псом, на их фоне смотрелся идеальным красавцем.
Перенаселение у стаи тут получается... Наверняка скрещивались между собой неоднократно со всеми вытекающими от кровосмешения болезнями; как следствие – обмельчали, нерасторопную дичь в округе повыбили, жрут от отчаяния что ни попадя, а сменить место жительства по каким-то своим причинам отказываются.
– Что предлагаешь?
– Дать еду. Не жалко. Охотится с ними я не буду – шумные, не быстрые. Да, – чуть кивнула головой Зюзя в подтверждение своих слов, – Отдать. Иначе плохо будет всем. Они нас боятся, но их много.
Посмотрел на виновницу всего этого... Стоит унылая, уши повисли, смотрит вниз. Стыдно ей за всё вот это. Стыдно. И за то, что стаю прошляпила, и за происходящие по её вине разборки с вымогательством. Как говорят у нас, у людей: «Не знает, куда деться»… А здешние тоже ловкачи! Готов поспорить – галеты вчерашние встреченная ею четвёрка сожрала, не поделилась с сородичами. Иначе бы мои ушастые унюхали всю эту банду. В собачьих зубах ведь сухие, ломкие пластинки теста далеко не унесёшь, раскрошатся по дороге.
Очеловечиваются, видать, четвероногие... Наши повадки перенимают – своё брюхо всегда роднее. Нажрались и только потом «обрадовали» родственников.
– Допустим... Тогда как с ними будем расходиться?
– Он говорит, ты дашь мне мешок. Я его отнесу далеко и все пойдут за мной. Ты уйдёшь, я потом догоню. Она, – наша маленькая спутница, – пойдёт с тобой.
– Так просто?
– Да.
– Нет! – рявкнул я на Зюзю так, что та вздрогнула. – Нас сейчас на прочность проверяют, понимаешь?! Неумело, коряво ограбить пытаются! Если уступим – нам хана! Ты на них посмотри! Перегораживая улицы харчи не просят! Требуют! И твою доброту никто из этой банды не оценит! Всё, что они хотят – это жрать и, сдаётся мне, пофиг кого... Как только разделимся – по одному нас перебьют. Во всяком случае меня – точно. Мы сильны, пока вместе... – и перевёл дыхание. – Ты им веришь?
– Не знаю... Не понимаю... Они все разные, каждый не похож на другого... Одни зовут, другие говорят... обидное.
