Ответом стал горячий, немного шершавый язык, аккуратно лизнувший мою руку. Вот и хорошо, вот и определились. Не хватало мне ещё разборок за старшинство. Они ведь обе у меня дамы горячие, настырные – не переупрямишь. А так вроде как я ситуацию сгладил... надеюсь на это, во всяком случае. Ладно, дальше видно будет.
Определив Росю в кусты у дороги и накрепко велев ей сидеть там и на глаза никому не попадаться, мы с доберманом направились в посёлок.
***
Сапоги запасными портянками я, скрепя сердце, обмотал ещё на окраине. Поначалу, для большей тихоходности, хотел обувь вообще снять, но быстро передумал. Мне в заброшку идти, а там на полах чего только нет, и всё для босого человека вредное. Легче лёгкого на битую бутылку наступить или на кусок ржавой железяки, причудливым образом лежащей именно острой частью вверх. Потому и перевёл весь свой запас чистой ткани на создание таких вот примитивных шумоподавителей, но не жалко. Мне сейчас ответ важнее – есть этот долбаный шрам у тётки, или нет? А тряпки – дело наживное.
Разделились заранее. Доберман первой направилась к другой стороне ненаселённого пункта кружным путём, через частный сектор, а я, выждав минут семь, пошёл за ней следом, оставляя пятиэтажки сбоку и стремясь подойти к своему наблюдательному пункту с другой стороны, с южной, чтобы не попадаться на глаза возможному часовому.
Заблудиться не боялся. Сейчас прямо по улице, до шестого перекрёстка, там направо – и выходишь к местному торговому центру, в котором я когда-то с Зюзей впервые встретился. Потом нужно вернуться по улице Крупской обратно. Недалеко, метров сто пятьдесят.
Перед выходом на главную поселковую улицу не поленился – перевязал портянки, уже успевшие основательно поистрепаться от такого варварского использования. Ничего – до разливайки хватит, а дальше я ходить никуда не собираюсь, только ждать.
Как на грех, Луне изволилось выглянуть из-за туч и осветить окрестности. Потому с пустого тротуара пришлось быстренько ретироваться в сторону, под защиту домов с кустами и двигаться медленнее, согнувшись в три погибели, на нервах и ежесекундно озираясь.
Последние шаги делал не дыша. Вынырнув из тени и еле дождавшись, когда злополучное ночное светило укроет очередная тучка, на полусогнутых просеменил по ступенькам в разливайку.
– Ф-фу-уххх... – вырвалось из груди. Добрался. Теперь можно и расслабиться, и пот утереть. Переволновался очень.
В помещении было темно, пахло сыростью, пылью и трухой. Сколько ни всматривался, пытаясь конкретизировать и понять, что передо мной – не помогло. Видел что-то впереди себя, а что – непонятно ни на первый, ни на второй, ни на третий взгляд. Снова выручила память – стойка там, в конце. Высокая, по типу барной. Отделяющая общий зал от продавца. И что интересно – до этого момента сколько не силился вспомнить, что здесь и как в подробностях – не получалось! А попал – и нате, словно вчера наведывался.
Немного подумав, аккуратно, не отрывая стоп от пола, сдвинулся вправо, убирая свою тушку из дверного проёма. Всё. Пришли. Теперь можно и отдохнуть. Резонно опасаясь шумного мусора, я никуда дальше не пошёл, а снял сидор, медленно сел на пятую точку, положил оружие на колени, привалился спиной к стене, накинул куртку и спокойно задремал вполглаза. Отдыхать тоже нужно. Ничего, не просплю – с первыми лучами встану. Поза, конечно, неудобная – ноги точно затекут, но это терпимо. Лучше, чем стоя. А если кто-то по улице пойдёт – заранее услышу.
И тотчас полезло в голову всякое, порождённое одиночеством и ночным бодрствованием...
...Темнота давно уже меня не пугает. Прошли те времена, когда я начинал заикаться от ужаса, глядя на закатывающееся на ночь солнышко. Теперь проще. Разумные предупредят об опасности заранее или просто договорятся с себе подобными. Да, у них так – первым делом проблемы решают переговорами и почти всегда приходят к консенсусу. Да и помнится мне, что у нас с местными тварями мир – не должны напасть. Они слово держат строго. Разве что кто-то залётный, но тут уж ничего не поделаешь. Потому и хожу осторожно, вслушиваюсь, ружьё по-прежнему в руках, однако теперь без панического страха – исключительно со здоровым чувством самосохранения...
...Как известно, абсолютной тишины в природе не существует. Крики птиц, шум деревьев, шепот ветра. Но всему этому многоголосию никогда не спрятать, не заглушить тихого звона в ушах – звона безлюдья, пустоты. Именно он и заставляет чувствовать себя одиноким. Таким, кого не жалко. Пустым, ненужным местом в этом мире. И прорезаются эти чувства почему-то именно в темноте. Днём – нормально. Может, из-за того, что с утра до вечера я всегда занят и философствовать особо некогда?..
Тьфу ты, пакость какая... Витя! Соберись!
Отгоняя очередной приступ самокопания, усиленно затрусил головой. Я не бегаю от размышлений, не стараюсь сделать свою жизнь прямой, как шпага мушкетёра, не ищу простоты. Просто не по себе осознавать, что я тут один (четвёрку неизвестных можно в расчёт не брать) на много километров – вот и лезет в голову всякая чушь.
Выбросив из головы глупости, снова закрыл глаз и заставил себя спать...
