Звук твоего сердца - [2]

Странно, но мне повезло. И раз везет, то везет во всем. Билет я купил на тот же день, 26 апреля, поезд — Аврора, по умолчанию суливший экономию времени в пути. До отправки оставалось всего полчаса часа, поэтому я решил прошвырнуться по близлежащим киоскам. В итоге расщедрился на приобретение зарядки для своей старенькой Nokia, домой за прежней возвращаться не хотелось, да и не успевал я.

Засунув в уши наушники, и врубив альбом Placebo, я проследовал на посадку походкой самого беспечного человека на свете.

Всю дорогу, стукаясь прислоненной головой о стекло, я проклинал себя на чем свет стоял. Я не спросил мобильник того парня, wifi в поезде не работал, и передо мной вставал животрепещущий вопрос: откуда он узнает, что я приезжаю? С каждым часом сокращалось расстояние до Питера, и все сильнее меня захлестывала паника. Я ни в чем не был уверен, да и он не медиум, чтобы угадать не то, что поезд, а состоятельность моего визита. В ушах надрывался Брайан Молко с песней «Blind».

Ситуация сложилась настолько глупая, что даже смешная. Все усугублялось еще и тем, что денег на обратный билет у меня не было.

Внезапно телефон разорвался проникновенной мелодией «Canta Per Me» от Yuki Kajiura. Я уж было решил, что это родители начали трезвонить, и хотел сбросить, но номер оказался питерским. От радости я забился, чуть ли не в конвульсиях преступника на электрическом стуле. Соседка по сиденью тревожно оглядела меня с ног до завитка на макушке.

Но плевать на соседку — он позвонил. Так состоялся наш первый разговор.

— Да! — прокричал я в трубку. Должно быть, мой голос был слишком возбужденным…

— Все в порядке? — отрезвляюще спокойно поинтересовался мой незнакомец. На заднем фоне разливалось трепещущее страстью тяжелое исполнение «Black black heart» Дэвида Ашера.

Но музыка ушла на второй план. Под ее ритм, нагнетающий забвение, голос моего иллюзорного знакомого обволакивал приятным хрипловатым тембром, от которого побежали мурашки по коже. Я готов был слушать вечно этот тихий ненавязчивый голос, пробирающий до костей и берущий в добровольный плен.

— Я под Бологое… — сбивчиво сообщил я.

— Чудно, как раз успею доехать. Так и думал, что поедешь на Авроре.

Он отключился, а я не успел задать ему тысячу вопросов… как узнаю, где он будет стоять, как поймет, что это я, ведь у меня-то фоток нет, только Хэй из «Темнее Черного» на аватаре, а на него я похож весьма отдаленно, только образом… и то… в зеленой куртке Collins, наверное, не похож.

Поезд заскрипел тугими тормозами. Ожидание высадки пассажиров длилось вечность пятиминутного интервала. Наконец, выпустили…

Я вышел из поезда, лил дождь.

В ушах перетекали заунывные загробные песни Otto Dix. Я задрал голову к небу и прикрыл глаза, капли стекали ручьем и заполняли влагой каждый сантиметр моей кожи. Неимоверная свобода — вот, что я почувствовал и тогда мое сердце, словно сотряслось от первого настоящего удара.

— Привет, — тот самый мягкий мужественный голос вторил в унисон моему сердцу.

Я открыл глаза и посмотрел на его обладателя — точь-в-точь парень с фото. Только глаза живые, искрящиеся, сильные. Мне не надо было долго соображать, я сразу все понял. Пропал.

«Мой любимый немец», — сообщил вокалист Otto Dix в наушник, прямо как суфлер звезде. Я в негодовании отключил звук.

— Дима… — произнес я.

— Алекс, можно, Леша… Но лучше Алекс, — строго проговорил он.

— А меня тогда Иззи, как «в контакте», — я смеялся. В то время я всегда смеялся, если нервничал или смущался.

— Нет, ты не еврей, — так же строго произнес Алекс и раскрыл над моей головой синий зонт.

Я улыбнулся. Он не обратил внимания, должно быть, я его совсем не интересовал.

Мы двинулись по перрону.

— У тебя можно остановиться?

— Если хочешь — спи на вокзале.

— Не хочу…

— Тогда не спрашивай бессмыслицы.

Я замолчал.

Любовниками мы стали сразу, в первую же ночь. Под звуки монументальных Oomph он взял меня с неким одолжением, как вещь, а я не противился и принимал за должное. Ведь пока не любил и не собирался, а та маленькая искорка, которая вспыхнула во мне, должна была быть затушена силой воли. Я не хотел любить, особенно того, кто безразличен ко мне, кто питается разбитыми сердцами и снисходит до внимания. Слишком хорошо я знал подобный тип людей и сам в некотором плане к нему относился. Выигрывает тот, кому безразличнее. И отдавать победу я не намеревался, не возникало ни малейшего желания стать тенью, игрушкой, которую перманентно пользуют, оплачивая услуги крохотными кусочками внимания.

Но почему-то тяжелые гитарные рифы уносили меня в самый ад, сквозь влажные простыни, на которых я терял телесные границы и исходил наслаждением. Я кричал и несся в бездну, начиная отчетливо понимать, в любовной схватке не бывает ничьей.

На следующий день я проснулся от солнца, пролившего свой золотистый свет на постель. Окно было распахнуто и меня обдувал приятный ветерок, ласкающий кожу своей речной свежестью. Пахло водой… Питер.

Я все вспомнил. Улыбнулся.

Я лежал на мятой простыне в складках одеяла, ставшим за ночь родным, и играл пальцами на подушке, хранившей запах моего случайного любовника. В голове крутилась песня «Ногу свело» «Кукла».