Звонок в душу - [2]

Появились кое-какие результаты, обнадеживали опыты, но Югов все эти успехи видел такими зыбкими, шаткими, что не решался опубликовать некоторые выводы своих исследований.

«Сегодня должны провести еще один опыт, после которого уже можно что-нибудь сообщить конкретно. Неужели этот „звонок“ является как бы предупреждением о неудачном его исходе?»

Опыт по управлению биочасами человека волновал всех. Установка стояла готовой. Вчера весь день отлаживали и настраивали ее на биоволны испытателя. Им вызвался быть сотрудник лаборатории Вадя Фридман, как знал Югов из непроверенных, но достоверных источников, тайный поклонник Аллочки. Говорили, что на этот опыт он пошел для того, чтобы привлечь ее внимание. Югов не ревновал. Он был уверен, что его шансы выше, чем у Вади…

Югов ушел поздно, а ребята остались в лаборатории; горели желанием окончательно настроить установку. Югов им не препятствовал, он всегда одобрял полезные порывы молодых сотрудников своей лаборатории. Он и сам хотел бы остаться, поработать вместе с ними, довести дело до конца. Но, уверенный, что до окончательного результата им всем еще работать и работать, Югов ушел домой. Как он считал — здоровье прежде всего. Вот завтра с утра, хорошенько выспавшись, он с новыми силами возьмется за отладку установки и еще на немного придвинет время ее включения в опытный режим.

Но хорошенько выспаться ему, очевидно, не придется. И все из-за этого проклятого звонка. Делать нечего, Югов стал собираться в институт.

Утренний моцион отнял у него не более двадцати минут, и в течение этого времени ничто не давало о себе знать. За завтраком Югова занимали другие мысли. О звонке он как-то позабыл.

«Надо Кедрину позвонить, узнать, как он там? Может, в вытрезвитель попал или в больницу. Ушел-то от меня кое-как… И я, кретин, не пошел провожать его до остановки автобуса, понадеялся, что сам дойдет… На почту заехать нужно, телеграмму матери послать… Может быть, на переговоры вызвать? С Аллочкой поговорю. Пора кончать с этой одинокой жизнью. Если согласится, тянуть с женитьбой не стану, а если нет, то, значит, не судьба… Отчет закончу сегодня же и шефу на стол. Хватит изворачиваться и скрывать…»

Никогда еще Югов не принимал столько решений сразу в один день, а всему виной оказался непонятный звонок. Да и звонок ли это? Югов стал уже сомневаться. Скорее всего, какие-то сигналы, появляющиеся внутри организма, напоминали реакцию человека на дверной или телефонный звонок; когда сидишь, чем-нибудь занимаешься, и вдруг раздается звонок, сразу весь замираешь или напрягаешься в ожидании открытия тайны. Тайны — кто звонит или кто пришел в гости. Так и теперь, анализируя свои ощущения, Югов вспомнил, что проснулся от непонятной тревоги внутри себя, и эта тревога почему-то показалась ему подобием звонка….

Позавтракав и вымыв посуду, Югов тщательно, как обычно, побрился, элегантно оделся и только после этого подошел к телефону. Набрал номер Кедрина. Трубку подняла его мать.

— Доброе утро, Анна Матвеевна.

— Здравствуй, Валерочка!

— Володю позовите, пожалуйста, к телефону.

— А он еще спит.

— Как спит? Ему сегодня разве не на работу?

— Я его спросила, ответил, что нет. А что случилось?

— Да нет, ничего. Просто хотел с ним поговорить, но если спит, будить не стоит. Я попозже позвоню.

Югов положил трубку и облегченно вздохнул.

«Слава богу, ничего с этим типом не случилось. Напрасно волновался, Теперь нужно успеть на почту».

Ярко-красная «Лада» остановилась около почтового отделения. На двери висела бумажка: «Закрыто на ремонт». Пришлось ехать на центральный почтамт. К окошку, где принимали телеграммы, стояла очередь, грозившая Югову опозданием на работу. Но он решил выстоять и отправить телеграмму матери, несмотря ни на какие неприятности.

Телеграмма получилась длинной, но теплой и нежной. Югов даже сам удивился, когда прочитал сочиненный им текст.

В проходной института вахтер дядя Вася, сидевший в стеклянной будке, высунулся в окошко и сердито сказал:

— Валерий Михайлович, что же это творится? Вы вчера вечером домой ушли, как все порядочные люди, а ваши орлы заперлись в лаборатории и всю ночь там сидели. Да еще насмехались надо мной, когда я их просил покинуть помещение. Обидные слова из-за двери кричали.

— Какие слова? — сделал невиннее лицо Югов, хотя знал, что его «орлы» смеяться и шутить любят. Сам не раз оказывался жертвой их интеллектуальных шуток.

— Не помню, — почему-то заскрытничал дядя Вася. — Но я директору доложил об их хулиганствах!

«Заложил, а не доложил», — зло подумал Югов и зашагал по коридору к своей лаборатории, одолеваемый тревожными мыслями.

«Чего это там чудики мои натворили? Такое чувство, что они ночью доделали установку и опробовали ее. Без моего разрешения… Ну, если так, то я им задам! Не могли позвонить, предупредить…»

Югов дернул ручку двери — заперто. Тогда он бешено забарабанил по ней рукой. За дверью стояла тишина, но вдруг замок щелкнул. Югов ворвался в лабораторию… и задохнулся от дыма, который сизыми слоями качался под потолком. Правда, дым не опасный, как сразу определил Югов, принюхавшись. Табачный.