Звонкий ветер странствий - [100]

– Не пожалеем! – заверил щедрый Ухов. – Пусть излагает!

Испанец и индеец – совместными усилиями – приступили к рассказу:

– Сперва из океана пришёл (прилетел?) очень сильный гром. Такой сильный, что у многих людей из ушей потекла кровь, некоторые даже без чувств падали на землю. Далеко-далеко в океане к небу поднялись три столба чёрного дыма. Откуда там взялся дым? Никто не знает, эти столбы совсем недолго стояли над океаном, и пропали ещё до прихода первой волны… Гром и грохот ещё не затихли до конца, а всё вокруг сильно тряхнуло, земля закачалась под ногами, по ней побежали длинные и извилистые трещины. Некоторые были очень широкими, неосторожные люди падали в них и исчезали – навсегда… Потом – один за другим – стали рушиться дома. Люди, те, кто остался в живых, побежали прочь из города. Вскоре толчки стихли, а в океане появилась волна. Она была не очень высокая, гладкая такая, широкая… Но возле самого берега волна, вдруг, резко выросла, словно бы – поднялась на дыбы, став при этом выше столетних дубов… Она ударила в берег с ужасной силой, разрушая портовые склады, вырывая с корнями вековые деревья. Все портовые укрепления были разрушены, половину пушек уволокло в океан, другую половину выбросило далеко на берег. Теперь, если придут жестокие пираты, то обороняться от них будет очень трудно… На берег выбросило два с половиной десятка самых разных кораблей – бригантин, бригов, фрегатов, даже один многопушечный испанский галеон, перевозивший серебряные слитки. Потом пришла вторая волна, за ней – третья. Причём, вторая – всё, что могла – утаскивала, отступая, за собой в океан, а третья, наоборот, выбрасывала… Первая волна надвигались величественно и очень медленно, и Тибальт – вместе с многочисленными родственниками и лошадьми – успел забраться на высокий холм, с которого и наблюдал за всем происходящим…

Консепсьон был разрушен до самого основания. На месте двух и трёхэтажных красивых домов лежали высокие груды красного и красно-коричневого кирпича, обломки розовой и светло-кремовой черепицы. Характерный, чуть сладковатый и приторный запах однозначно указывал на то, что далеко не все трупы погибших людей были извлечены из-под рухнувших стен и крыш.

Вокруг было безлюдно и бесконечно тоскливо, только несколько худых и медлительных мужчин, одетых в неаппетитные лохмотья, вяло и неторопливо копошились в развалинах католического собора.

– Вот же, незадача! – всерьёз огорчился дон Аугусто. – Где же мне теперь купить приличную одежду и обувь? Где, я вас спрашиваю?

– Когда произошла эта катастрофа? – спросил Егор.

– Двенадцать дней назад.

«Ага, мы, как раз, выходили в Тихий океан из Магелланова пролива!», – подсказал памятливый внутренний голос. – Тогда тоже очень сильно гремело, а у большого камня на мысе Пилар даже откололась верхушка…».

– Уплывать надо отсюда, чем быстрее – тем лучше! – недовольно вздохнул Ухов. – На этих развалинах, наверняка, даже продовольствием не разжиться. Ещё большой вопрос, удастся ли запастись чистой питьевой водой. Надо будет попробовать – отыскать в тутошней пампе подходящие родники…

Когда они – уже ближе к вечеру – прибыли в лагерь (человек, долго плавающий по бурным морям, сочтёт за благо – провести лишнюю ночь на твёрдом берегу, где не донимает противная качка), к Егору подошли, крепко держась за руки, Фруде Шлиппенбах и Наоми.

– Уважаемый сэр командор! – вежливо обратился к нему швед. – Завтра у моей любимой и несравненной Наоми день рождения.

– О, примите мои самые искренние поздравления! – тепло улыбнулся Егор. – И вы, прекрасная Наоми, и вы, отважный Фруде!

– Спасибо, моя добрая господина! – старательно залопотала молоденькая японка на корявом английском языке. – Спасибо, моя очень рада! Моя – приглашать тебя, приглашать – всех…

– Куда – приглашать? Я буду рад прийти в гости к такой милой девушке.

«И как, спрашивается, классическая японская гейша может быть – девушкой?», – недоумённо поморщился придирчивый внутренний голос. – «Ты, братец, меня иногда просто поражаешь – своей детской наивностью!».

– Наоми хочет завтра устроить что-то вроде маленького пикника на природе, здешние горы ей немного напомнили Родину, – пояснил Фруде.

– Только у нас теплее! – застенчиво улыбнулась Наоми и красноречиво посмотрела на шкипера «Луизы», приглашая его говорить дальше.

– Отойдём от берега океана на десять-пятнадцать миль, найдём какую-нибудь ровную и весёлую полянку – с разными красивыми природными видами – где-нибудь на высоком берегу горного ручья. Наловим там крупной рыбы. Если повезёт, то по дороге застрелим какую-нибудь достойную дичь. Конечно же, приглашаются все желающие! Детям, я думаю, эта прогулка тоже очень понравится. Мы уже говорили с княгиней Александрой, она полностью поддерживает это предложение…

«Ну, и зачем ещё тебя спрашивать?», – отпустил ехидную реплику насмешливый внутренний голос. – «Ведь, сама высокородная и прекрасная княгиня Александра одобрила данную идею! Что, братец мой, слабо поступить – демонстративно наперекор – собственной обожаемой супруге? Подкаблучник!».

Мысленно послав противный и приставучий внутренний голос в одно очень неприличное место, Егор, широко улыбнувшись, присоединился к мнению своей высокомудрой и прелестной жены: